Охота на волков (Живым не брать) - Соболев Сергей Викторович

— Ерунда, Тимоха, мы с тобой еще и не такие хоромы видели, верно?

— И не такие крепости брали, — вторил Рейнджу его заместитель. — Сколько у нас времени?

— Пятнадцати минут вполне достаточно. Спросите у девчонок, может, еще кто из заложников в доме обнаружится... Подвалы надо осмотреть... Сейф у хозяина выгрести. Не только бумаги, но и бабки, и прочие ценности — изъять! Чтобы на грабеж и вооруженный разбой смахивало, вкупе с похищением хозяина для получения выкупа. Ясна задача, бойцы? Тогда действуйте!

Мокрушин и сам прошелся по дому. Затем, несколько секунд безмолвно постояв над мертвой чеченской женщиной — старая карга что-то почуяла, выперлась в коридор с охотничьей двустволкой, пришлось ее застрелить, — вышел на свежий воздух.

Собаку же приговорил одним точным выстрелом снайпер, стрелявший метров с восьмидесяти, взобравшись на высокое дерево, росшее за забором. Овчарка к этому моменту уже несколько раз подала голос, видно, что-то учуяла, и тот чечен, что возился подле гаража, уже начал беспокоиться. Но не очень долго беспокоился: почти одновременно со снайпером, стрелявшим из малошумного винтореза, сработал боец, вооруженный боевым арбалетом с мощной ночной оптикой.

Еще одного чечена, помимо Искирханова, взяли живьем: видимо, судьба такая у гэрэушников — таскать чеченов не перетаскать, и все парами попадаются.

* * *

Вертолет «Ми-8МТ», оборудованный аппаратурой для ночных полетов, спустя час с небольшим доставил всю компанию в Гудермес.

К сожалению, ни Умарова, ни того субъекта, которым так заинтересовался Мануилов, в Мещерской не оказалось — они покинули станицу примерно за сутки до появления там мокрушинской команды.

Понятно, что Искирханова и его дальнего родственника уже дожидались в застенке. На него даже не пришлось особо давить, Ильдас, не чувствуя за собой никакой вины, — ведь он не совершал ничего противозаконного? — согласился рассказать о том, какие гости побывали в его усадьбе прошлой ночью, кто с кем контачил и когда они уехали.

Относительно наложниц он все отрицал: несколько дней назад, мол, подобрал девчонок на улице, приютил-накормил-обогрел, собирался передать федералам, но вот... не успел.

Одну из этих русских девушек звали Дарьей Агафоновой.

Глава 12

После начала боевых действий в Чечне станица Слепцовская превратилась в прибежище для тысяч и тысяч беженцев. Чеченцы, русские, даргинцы, авары, люди других национальностей, кто спасаясь от авианалетов и артобстрелов, жестких зачисток и произвола российских спецподразделений, кто, наоборот, опасаясь массового террора со стороны озверевших «воинов ислама», кто потеряв кров над головой или близких, — вся эта масса бедствующих, смертельно уставших людей была сорвана войной с обжитых мест, и теперь они вынуждены были тесниться на крохотном пятачке ингушской земли.

Они жили, вернее сказать, выживали, где придется и как придется. Беженцы ютились в едва отапливаемых походными печками эмчеэсовских палатках, в землянках и поставленных на прикол вагонах, в автобусах и наспех сколоченных бараках, а также в частных домах, если их хозяева соглашались потесниться, в школах, общежитиях и даже в административных зданиях — здесь каждый квадратный метр жилья ценился на вес золота.

Помощник коменданта, сидевший за рулем белой «Нивы», сверился с записанным на бумажке адресом.

— Тут, в этом доме, их контора... Мне дожидаться вас или могу быть свободен?

Бушмин прикинул, что от «Северного», где в одном из плацкартных вагонов разместилась его команда, они проехали всего ничего — минут пятнадцать ходьбы, а потому задерживать местного сотрудника не было особой необходимости.

— Спасибо, майор, что подбросил. Дорогу мы теперь знаем, так что обратно пешим порядком доберемся.

В двухэтажном здании, некогда занимаемом местным райсобесом, теперь размещались представительства организаций гуманитарного характера: «Врачи без границ», «Хьюман райтс» и миссия МККК. Именно филиал Красного Креста и нужен был Бушмину, надеявшемуся навести здесь справки об одной интересующей его личности. Письмо, отправленное Дольниковой в адрес самой близкой подруги, было послано из Слепцовской 27 ноября, а в качестве обратного адреса указан местный филиал МККК; причем послание шло из Ингушетии в Москву две с лишним недели.

Обнаружилось еще с полдюжины писем, одно из которых было адресовано мачехе, с более ранней датой отправления.