Мне давно хотелось убить - Данилова Анна

И Чайкин, словно его кто толкнул в спину, тоже спрыгнул в яму.

– Там Надя? – спросил он, чувствуя, что на него боятся смотреть и отводят взгляды. – Ну что вы молчите?

Он подошел к разлому, напоминающему полузаваленный лаз, и, пригнувшись, вошел в темноту. Первые несколько мгновений он ничего не видел, а только слышал, как позади него Крымов кому-то объясняет, что они нашли настоящий ход в подземелье высотой даже побольше, чем эта яма…

И вдруг Чайкин увидел приближающееся к нему светлое пятно, которое постепенно приобрело очертания обнаженного женского тела. Он подумал о том, что видит перед собой подвешенный труп, но тот почему-то двигался, словно раскачивался от несуществующего ветра.

– Мне надо было раньше догадаться, – услышал он тихий и очень знакомый голос и через мгновенье увидел уже распростертое возле его ног тело женщины с длинными темными волосами.

Он, не ожидавший увидеть здесь ЖИВОГО ЧЕЛОВЕКА, тотчас нагнулся и поднял ледяное тело. Она, эта несчастная, могла быть еще жива.

Прижимая ее к себе, он, пятясь, вышел из пролома и оказался на дне ямы. Кречетова с Крымовым там уже не было.

– Надя! Господи… – услышал Чайкин голос сверху, и в яму спрыгнули сразу несколько человек. Они выхватили из его рук неподвижное, похожее на мертвое, тело Нади, и почему-то Крымов, скинув с себя шубу, завернул в нее девушку. – Она жива! Чайкин, где ты ее нашел? Мы же только что были там и ничего не видели! Она в обмороке, она замерзла… Господи, да как же она оказалась здесь, в этом подземелье? Она может умереть… Где снегоходы?

Но они не могли вернуться так быстро. Надо было что-то делать. У Кречетова в кармане оказалась фляжка с разведенным спиртом. Мужчины поснимали с себя меховые куртки, шубы и устроили прямо на снегу ложе для Нади. А она действительно была похожа на покойницу: губы синие, лицо белое, и дышит едва-едва…

Крымов сам вливал ей в рот спирт, растирал ей снегом щеки, пока они не порозовели, но в сознание она до приезда снегоходов так и не пришла.

* * *

Надя весь день и вечер бредила, выкрикивая имя Чайкина, умоляя отпустить ее и не убивать… Несколько раз, приподнимаясь на подушках, мокрая от струящегося по ее лицу и заливающего глаза пота, она, выставив вперед руку, говорила вполне, казалось бы, осознанно и внятно, обращаясь к кому-то невидимому:

– Это Чайкин, схватите его… Это он всех убил…

И Юлю тоже он… – а потом падала, обессилев, и погружалась в забытье.

Слова «кладбище», «извращенец» и тому подобные слетали с ее губ тоже только в связи с Чайкиным.

И если бы не Крымов, который дежурил у постели больной, то Чайкина запросто могли бы арестовать по подозрению в убийстве Земцовой. Ведь только Крымов знал об интимной жизни Чайкиных, был в курсе Надиной проблемы, которая заключалась в том, что она подозревала своего мужа в некрофилии. Но подозрение – еще не есть сам грех. И Крымов понимал это. Окажись на его месте другой, более эгоистичный человек, он мог бы запросто воспользоваться ситуацией, чтобы устранить соперника. Безусловно, только Крымов и мог понять, что в Наде просто-напросто говорит ее уязвленное женское самолюбие, не желающее мириться с тем, что ее мужа не устраивает ЖИВАЯ ЖЕНЩИНА, что ей, молодой и полной сил, он предпочитает мертвых. И хотя Крымов в ответ на ее откровенный рассказ о некрофильских фантазиях мужа посоветовал ей поискать причины его такого странного поведения в ней самой, она даже не захотела его слушать, уверенная в своей правоте и в том, что Чайкину нет и не может быть никакого оправдания.

Кречетов, который тоже, оказывается, был лично знаком с Чайкиным, глядя на несчастного судмедэксперта, слушая бред Щукиной, не мог взять в толк, о чем это она говорит и как можно связывать Лешу с какими-то убийствами? Хотя при других обстоятельствах он, быть может, и обратил внимание на слова подобной больной.

Тем более что она, можно сказать, одной ногой была в могиле как в прямом, так и в переносном смысле. И никто до тех пор, пока она не придет в себя, не сможет узнать, как Надя оказалась в подземелье, да еще и в почти голом виде.

Что касается самого подземелья, то по Надиному следу пустили служебную собаку, специально привезенную в М. на снегоходе из областного центра. Такая экстренная мера была вызвана тем, что дороги еще не были расчищены и М. был буквально отрезан от внешнего мира, а обнаруженное захоронение на берегу Графского озера требовало срочного расследования, и только служебная собака могла привести оперативников к тому месту, откуда пришла полумертвая Щукина.