Притон невинностей (Сборник) - Серегин Михаил Георгиевич

– А при чем тут ваши дочери? – спросила сбитая с толку Лена. – Мне не дочь ваша нужна, а Илона.

– Зачем тогда ты ко мне пришел? – пожала плечами хозяйка кафе. – У меня только мои дочери работают. Чужих тут нет.

«Час от часу не легче, – думала Лена. – Кто же тогда эта Илона? "Аллегро" от нее отказалось, кафе тоже отказалось. Но ведь Зубов утверждает, что она заходила именно в это кафе! Может быть, Зубов что-то напутал?»

Лена решила проверить все расположенные в здании организации на предмет наличия в их персонале девушки или молодой женщины по имени Илона. На это у нее ушло часа полтора, поскольку здание оказалось вместительным и напичкано в нем всяких редакций и мелкооптовых фирм было немало.

Ленка понимала, что такой метод не делает, наверное, чести настоящему детективу, и надо бы работать головой, а не ногами, не брать пример с милиции, но ей очень хотелось побыстрее узнать, кто же такая эта Илона? Ведь если она не связана с «Аллегро», как утверждает Дима, тогда вся его версия разваливается. Илоне в ней не находится места. И нужно срочно искать еще одну силу, принимающую участие в развитии ситуации, чтобы привязать к этой силе «бесхозную» пока Илону.

Но ее полуторачасовой обход здания так и не дал никакого результата. Никто ни в одной организации, из расположенных в этом здании, не знал девушку по имени Илона.

Ленка расстроилась, но потом вспомнила где-то слышанную фразу о том, что отсутствие результата – это тоже результат. Прежде до нее не доходил смысл этой фразы, а теперь она очень хорошо поняла. Если таинственная Илона не обнаружена в здании, к которому она привела Зубова, значит, она и в самом деле не работает ни в одной из расположенных здесь организаций, значит, она только делала вид, что работает. И делала это специально, чтобы Ленка с Димой подумали, что она связана с «Аллегро».

Ленка поймала себя на том, что подумала: «мы с Димой», и иронично сама над собой хмыкнула. Разве ее принимает кто-то всерьез? Кто она в глазах этих людей? Бывшая проститутка, Димина любовница, которая только путается под ногами? Несмышленая вчерашняя школьница, которая даже аттестат не сумела получить? Впрочем, откуда им знать про аттестат? Что, они собирали о ней сведения в Арбатове? Это вряд ли. Столь подробно изучают только врагов, которых считают сильными противниками. А кто будет серьезно воспринимать Ленку как противника?

«Да что это такое! – подумала Ленка. – Как они смеют относиться ко мне столь пренебрежительно! Бланк на себя в зеркало посмотрел бы! Он меня, видите ли, презирает, потому что я была проституткой! Так что же, что была? Что ж, за мной теперь до смерти, что ли, этот хвост будет тянуться? Да хоть бы и была! Он сам пользуется услугами проституток! Это, значит, можно! Себя он за это презирать не станет. А женщин, которыми пользуется, – презирает? Урод! Если бы я не пошла на панель, я бы совсем в этой вашей распрекрасной Москве сдохла…»

Ленка не заметила, как отделила себя от этого города. Ей теперь казалось, что Москва слишком враждебно настроена к приезжим, особенно к тем, кто хочет в Москве зацепиться и закрепиться.

Место, где спокойно и уютно, где не смотрят на тебя с подозрением и презрением, вдруг отодвинулось от Ленки далеко-далеко, за океан. Ей казалось, что на Багамских островах люди вообще не умеют смотреть друг на друга косо и испытывать раздражение друг к другу. Багамы – это просто рай на земле! И Ленка достойна такой жизни! Ведь она очень добрый человек, если к ней по-доброму. Она зла никому не желает.

Ленка на секунду прикрыла глаза, и ей показалось вдруг, что ровный шум, который она еще секунду назад считала шуршанием проходящих по расположенной рядом улице машин, на самом деле – шум прибоя, разбивающегося о коралловые скалы, что сама она стоит не в коридоре московского здания, а на темно-золотом в лучах вечернего солнца песке и смотрит, как к ее ногам подбегают ласковые прозрачные волны и осторожно лижут ее босые ноги… А над головой…

– Че встала? Отойди! – услышала она ворчливый голос и открыла глаза.

Пожилая уборщица возила мокрой тряпкой на швабре рядом с ее ногами. На носах Ленкиных ботинок остались следы от грязной воды…

– Смотреть надо, куда шваброй машешь, старая кошелка! – крикнула Ленка не обратившей на ее крик никакого внимания уборщице и вышла из здания.

Перед ней оказалась не расстилающаяся до горизонта темная голубизна Саргассова моря, а запруженная машинами Маросейка. И каждый из сидящих в этих машинах москвичей, каждый прохожий, спешащий по Маросейке, как и по любой другой улице этого жестокого в своем безразличии к Ленке города, презирал ее за то, что она была проституткой.