Секс не бывает безопасным (Повести) - Серегин Михаил Георгиевич

– Вернемся к нашему кольцу. – Похоже, у Антона руки чесались набить Денису морду, поэтому он спешил поскорее выпроводить Федора Яковлевича, благо тот визитку уже оставил, так что будет на одного знакомого коллекционера больше.

– А вы не можете мне сказать, кто продал вам кольцо? – Господинчик затаился.

– Извините, это исключено, – насупился Антон.

– Но, может быть, мы все-таки договоримся?

– Позвоните мне денька через два. Хорошо?

Несостоявшийся покупатель нехотя поднялся, сгреб бумажки и был таков.

– Что же ты собираешься делать с Денисом? – Дарье не хотелось, чтобы дело дошло до мордобоя. Для нее куда более естественной формой общения были переговоры.

Он не стал говорить ей ничего. Молча вошел в туалет и выволок оттуда за шкирку облажавшегося мошенника.

– Че ты пялишься, дерево! – Он впихнул продавца в кабинет, поддавая ему под зад носком ботинка. Денис смог остановиться только с помощью стены.

– Вы не имеете права!

– Заткнись, паскуда! Ты хочешь официального базара? Тебе это влетит в пару лет отсидки. Я тебе быстро устрою, сука!

– Антон, успокойся. – Девушка видела, что ее друг разошелся не на шутку.

– Ты помолчи! – Он ткнул в нее пальцем. – Я знаю, что делаю! А тебе сейчас придется рассказать мне, где настоящие камешки и где «Воздыхатель».

– Я не знаю, о чем вы?

Обычно на экране в таком стиле дерется Ван Дамм. Красиво, размашисто, словно танцуя, он крушит плохих дядей направо и налево. У Антона тоже неплохо получилось. Невысокий, но твердый каблук ботинка въехал точно по назначению – в нос.

Громкое «Ау-у-у!» слилось с гулким ударом головы о стену.

Ноги Дениса тут же подогнулись, и он рухнул на пол как подкошенный.

– Что ты наделал?! – Дарья подбежала к неподвижно лежащему человеку.

Антон и сам струхнул. Если это труп, то ему и десять годков не слишком большим наказанием покажутся.

Она пощупала пульс. Барову чудилось, что у него самого остановилось сердце.

– Он жив, но сколько еще будет в отключке, сказать не могу.

Она открыла веко. Зрачок на свет не реагировал.

– Тебе эти камешки дороже всего. – Ее состояние нельзя было назвать нормальным. В такие минуты она считала, что миром должны править женщины.

– Обещай, что, когда он очнется, ты мне мешать не станешь.

– Я не хочу смотреть на это.

– Это особенности национальной работы. Просто надо воспринимать все не так близко к сердцу. Россия! Воруют!

Дарья и сама любила повторять последнюю фразу. Не согласиться она не могла.

– Нанимая на работу человека, работодатель в первую очередь надеется на его честность и порядочность. Поверь, неприятно узнавать, что ты ошибался.

– Но нельзя же бить…

Он не дал ей высказаться:

– А воровать можно? Русского мужика испокон веку к порядку приучали дубиной. Я бью его не из-за того, что это мне доставляет удовольствие, а из-за того, что иначе он устроится на работу еще куда-нибудь, и все начнется сначала. Пусть хоть он уже будет знать, что ему грозит получить хороший урок. Я вообще-то могу перепоручить это дело моим нехорошим знакомым. Они не станут ждать, пока он подымется, поверь мне.

– Я не знала, что в тебе столько барского.

– Тогда тебе интересно будет узнать, что моя фамилия «Баров» – не что иное, как сокращенное от «Баринов». – Антон не знал, так ли это на самом деле, но сейчас ему очень хотелось подольше побыть в победителях.

Тем временем Денис пришел в себя и сделал в воздухе неловкий жест рукой, чем привлек внимание экзекутора.

– Вот, а ты волновалась! Он уже очнулся. Крепкий типчик.

– Не бейте меня, пожалуйста, я все расскажу.

– Это не удивительно, дружочек, – с сарказмом поучал работника Баров, – кому, как не тебе, сносить удары за слишком развитую жадность. Я даже дам тебе стул. – Он одним рывком поставил бедолагу на ноги, подставил ему под зад опору, после чего воткнул его в сиденье. – Ты только говори, и, кто знает, может быть, твоя морда не будет разукрашена больше, чем уже есть.

– Камешки у меня дома. За полгода, что работаю у вас, я приноровился менять камни на стекло.

– Способный мальчик. И много народу ты уже обул?

– Этот должен был стать третьим.

– Ты посмотри, Даша, какого скота я кормил. Где теперь эти люди, уже не узнать. Куда ты сдавал бриллианты?

– Я знаю одного мастера. – Время от времени он вытирал платком кровь, почти ссохшуюся над верхней губой. – Он скупал у меня камешки, не задавая вопросов. Только платил треть их реальной стоимости.