Волчья стая - Бушков Александр

Тот, к кому он обращался, парень лет двадцати с лишним, в интеллигентных очках, занят был отнюдь не интеллигентским делом – пошатываясь, огромным колуном рубил ветхий заборчик палисадника, иногда промахиваясь и сгибаясь пополам вслед за воткнувшимся в землю топором. В доме то за одним, то за другим окном мелькала чья-то тоскливая физиономия. Добрая половина забора уже превратилась в кучу обрубков. Вторая пока что держалась, но и ее дни были сочтены.

Распахнулась форточка, изнутри донеслось жалобное:

– Что ж ты творишь, ирод, а еще в очках…

– Бр-рысь! – рявкнул Славик, замахиваясь топором. – Усадьбу, спалю, куркуль, если будешь гавкать!

Форточка проворно захлопнулась. Тот, кого назвали майором, лысоватый коротыш лет сорока пяти, уже был неспособен на какие-либо осмысленные действия – он сидел в сторонке, привалившись спиной к огромному тракторному колесу, валявшемуся у забора, одобрительно наблюдал за тем, как штакетник превращается в щепу, порой покрикивая:

– Гвардия, впер-ред! Рычаги на себя!

– Во! – сказал Мухомор Вадиму так, словно хвастался местными достопримечательностями. – Сидит – майор, а забор сносит – поэт. Слав, ты его за что?

– Знал бы за что, совсем бы убил, – серьезно ответил Славик, пошатнувшись. – Браги не дает, рожа.

– Вы ж у него, поди, все выжрали?

– Тем более, – сказал Славик. – Вы-то привезли что-нибудь? Мы тут третий день гужбаним, с Бакуриным просто – вылезет утром на воздух, поглядит на небо в пустую бутылку заместо подзорной трубы и мигом с нами согласится, что погода для работы самая неподходящая. Карасей наловили до черта, ухи целое ведро стоит, а вот с водярой плохо, и продавать больше нечего…

– Сейчас что-нибудь придумаем, – почесал в затылке Худой. – Денег мал-мал есть. А вот магазин закрыт… Томка что, с вами бухает?

– Ага. Там ее уже по второму кругу пускают… Сторонись!

Они кинулись с дороги в разные стороны, как воробьи из-под колес. «ГАЗ-53» с самодельной деревянной будкой, прикрывавшей только половину кузова, проехал мимо, вихляя, свернул вправо и ухнул передними колесами в единственную глубокую ямку, которая здесь имелась. Мотор моментально заглох, из кабины вывалился детина в такой же брезентовой униформе, кое-как утвердился на ногах и, похоже, принялся мучительно соображать, где это он очутился.

– О, Вася прибыл, – констатировал Мухомор. – Как успехи? Эй, Василь?

– Нормалек! – отрапортовал Вася, не без труда сфокусировав на нем глаза. – И бакуринский транзистор загнал, и твои хромовые сапоги… на хер тебе тут, Мухомор, хромачи? На танцы, что ли, ходить?

– Ну ты и курва… – беззлобно покачал головой Мухомор.

– Зато имеем флягу браги. Вон, в кабине, еле запихнул…

– Капает! – взревел Мухомор нечеловеческим голосом. – Ты же крышку на защелку не заложил! Вон, капает! Спасай брагу!

Все кинулись к кабине, опережая друг друга, вопя от избытка чувств. Мешая друг другу, не без труда выволокли из тесной кабины огромный алюминиевый бидон, литров на полсотни – Вадим видел как-то по телевизору именно такие, в них образцово-показательные доярки сливали молоко. Здесь, разумеется, молоком и не пахло, во фляге плескалась жидкость, цветом и запахом крайне напоминавшая какао.

– Какаовая, – блаженно принюхался Иисус. – Это вам не с куриным пометом, как в Парнухе… Взяли, мужики!

Они с Худым подхватили флягу за ручки и поволокли к избе, откуда как раз отъезжал «уазик». Вася орал вслед:

– Грузовик-то вытащим?

– До завтра постоит, – отмахнулся Мухомор. – Вадик, чего встал? Пошли «какаву» пить, как аристократы!

– Эй! – истошным голосом завопили сзади. – Эй, погодите, идолы тувинские!

Их гигантскими прыжками нагонял тот самый доморощенный чабан – полы брезентового плаща развевались, в руке мужичонка держал совершенно бесполезный теперь кнут, забыв о нем.

– Ага, – осклабился Мухомор. – Сработало…

Подбежав, пастух сгоряча продолжал в том же духе:

– Вы, идолы тувинские…

Славик моментально выдвинулся вперед, занес колун:

– Я тебе! Господ геофизиков сравнивать с языческими идолами? Пополам перелобаню, труженик пастушьего фронта!

– Ты, в самом деле, поосторожнее, – невозмутимо бросил Иисус. – Не с бичевней общаешься, можно и по рогам схлопотать… Мало ты у Максимыча через плетень летал?

– Мужики! – плачущим голосом воззвал мужичонка. – Ну ладно вам, что вы, как эти! Там ваша собачка овцу задавила, налетела, как дикий зверь, завалила и придушила моментом… Мне ж хозяева бошку отвинтят! Что ж теперь делать-то?