Охота на пиранью - Бушков Александр

Собака залилась злобным лаем – почуяла чужака. Мазур с Ольгой подошли к воротам, столь же крепким и высоким, как забор. Поверху тоже тянулась запрещенная всеми конвенциями спираль. Козырек над воротами довольно широкий, примыкающая к ним полоса земли осталась сухой, и на ней четко пропечатаны следы шин – что, у него есть тачка? Совсем хорошо...

Собака надрывалась, отделенная от них лишь толстыми досками ворот, металась в стороны. Вдруг лай стал д р у г и м – несомненно, увидела вышедшего на крыльцо хозяина.

Мазур старательно погремел толстым железным кольцом калитки. К воротам протопали сапоги – судя по звукам, двор выложен досками.

– Кто? – послышался по ту сторону заплота спокойный мужской голос.

– Беженцы, – сказал Мазур. – Погорельцы. Туристы, в общем. Еле из пожара выскочили, бредем вот...

Калитка чуть приоткрылась. Мазур увидел лишь роскошные усы – рыжеватые, прокуренные, остальное скрывалось под низко нахлобученным брезентовым капюшоном. Усы и чисто выбритый подбородок, крепкий, как булыжник. «Скоблено рыло» – значит, не старовер...

– Один?

– С женой, – сказал Мазур.

Ольга придвинулась, встала плечом к плечу. Подбородок и усы повернулись в ее сторону. Голос был не особенно молодой, но и старику, похоже, не принадлежал:

– Вид у вас, конечно...

– В чем были, в том и шли, – сказал Мазур. – Неделю перли по солнышку, напрямик...

Медленно тянулись секунды. Татуированные руки Мазур не прятал – не за спину ж их закладывать?

– Документы есть какие-нибудь?

– Все было, – сказал Мазур. – Да возле Имбата и сгорело.

Собака взвизгнула – видимо, паромщик отпихнул ее ногой, чтобы не мешала лаем.

– Да мы люди мирные, папаша, – сказал Мазур, с умыслом употребив последнее словечко.

И его экспромт не подвел – хозяин хмыкнул:

– Я для твоего папаши еще годами не вышел. А вот песню помню – мы мирные люди, но наш бронепоезд...

– Ладно тебе, – сказал Мазур. – Шантарские мы. А сам я – с Камчуга.

– Похоже, – голос чуточку подобрел.

Значит, паромщик местный. Знает, что камчугские всегда так и говорили – не «из Камчуга», а «с»...

– Что, на беглых зэков похожи? – ухмыльнулся Мазур. – Точно?

– Наколки у тебя, родной, многозначительные...

– Молодой был, глупый, – сказал Мазур. – Я моряк вообще-то. Военный.

– Ну? – голос определенно подобрел. – Где служил?

– Да я и сейчас служу, – ответил Мазур. – Балтийский флот, колыбель революции. Капитан-лейтенант, старпом на эсминце.

– А если якорь стоит на панере – это как?

– Ого, братишка, да ты тоже не сухопутный... – сказал Мазур обрадованно. – Когда якорь выбирают и цепь встала вертикально, но якорь от грунта еще не оторвался – это и будет панер... Рассказать, чем глаголь-гак от коффердама отличается?

– Не надо. Погоди, собаку запру. Ты понимаешь, места у нас диковатые...

Калитка захлопнулась. Слышно было, как паромщик, грозно покрикивая и матюгаясь, загоняет пса в глубь двора. Что-то громко стукнуло, словно упала доска, – вертикально, на ребро.

– Ну, заходите, – калитка распахнулась во всю ширь.

Ростом хозяин был самую малость повыше Мазура, но рассмотреть его детальнее не удалось бы: на нем был длинный, до пят, брезентовый дождевик. И правый карман подозрительно отвисал – впрочем, это ни о чем еще не говорило, мало ли где рачительный таежный мужик мог раздобыть пистолет...

– Да уж, вид у вас... – повторил паромщик. – Краше в гроб кладут. Я сам, понимаешь, боцманом служил. На Тихоокеанском. Даже если ты и куковал за колючкой, моряк с моряком всегда договорится... Хотя, если допустить, что ты беглый, где бы такую женщину подхватил?

– А она ко мне на свиданку приехала, – сказал Мазур. – И в батоне напильник передала, я кандалы-то темной ноченькой и изнахратил...

– Узнаю флотского по языку, – фыркнул хозяин.

Стукнула дверь. На крыльцо вышла женщина лет тридцати, в джинсах и черном свитере, довольно симпатичная, в общем, с темными волосами и бровями вразлет – крепкая, ладная, способная оправдать старую мудрость насчет коня и избы. И охнула:

– Федор, да что ж это такое? Их что, леший в бочке с грязью держал? Как вас угораздило только...

– Да вот... – с чувством сказал Мазур.

– В пожар попали, – веско растолковал Федор. – На Имбате. Я ж тебе говорил – непременно и туда дойдет... – Он затоптался. – В избу надо, да...

– Сейчас воды принесу, – заторопилась женщина. – Ноги помоют, и примем гостевать. Моментом тазик налью... Хоть на крыльцо идите пока, ничего, пол замою...