Комбат в западне - Гарин Максим

Все, что будет в моих руках, пойдет в ход — гвоздь, камень, нож, автомат. О, если бы у меня был автомат! Я бы выбрался из этой клетки, я бы отстрелил замок, а там…

А там мне и черт не брат. С автоматом я опаснее в тысячу раз. Но все это мечты, все это надежды".

Шансы на победу у Бориса Рублева были нулевые.

Он это понимал, хотя и продолжал тешить себя надеждой.

Остальные узники уже давным-давно потеряли всяческий интерес к жизни и уже готовы были подписывать любые бумаги, какие им только не подсунет Вадим Семенович Чурбаков. И еще что очень удивляло Бориса Рублева, так это то, как мог такой известный человек — генерал-лейтенант превратиться в такого мерзавца? Но всему в этом мире существует объяснение. И не мудрено. Ведь Чурбаков отсидел в тюрьме свои семь лет и решил не останавливаться, а продолжать жить тем же способом.

С Жаком Бабеком Борис Рублев встретился на работах. Опять пришлось узникам загораживать какой-то тоннель. Эту затею для своих подопечных придумал Вадим Семенович Чурбаков.

Он надел резиновые сапоги, обошел свои владения, постоянно сверяя свои маршруты с самодельной картой-планом, на которой были отмечены проверенные коридоры, разминированные ходы, и на которых черными крестиками были обозначены те места, куда соваться не безопасно. Вот один из коридоров Вадим Семенович и решил заложить каменными плитами. Естественно, зачем заставлять работать охранников? Есть же дешевая рабочая сила, есть рабы. Их и привлек к труду Чурбаков.

Борис Рублев не знал, утро сейчас, вечер. Ведь под землей время идет совсем по-иному.

Один из охранников — тот, который носил кличку Борода, прошел вдоль клеток, стуча металлическим прутом по решеткам:

— Эй, козлы-бизнесмены, подъем! Сейчас пойдем работать.

Из одной клетки раздался тихий вздох и затем визгливый голос воскликнул:

— А пожрать? Мы хотим есть!

— Ах, ты хочешь есть, ублюдок! — сказал Борода. — А умыться перед едой не желаешь?

Умывание — это была одна из самых страшных и гнусных пыток. Вернее, даже не пытка, это было развлечение для охранников. Тут же был размотан пожарный рукав, включен компрессор и вода по рукаву брызнула в клетку. Борода держал ствол, направляя сильную струю на нарушителя спокойствия.

— Ну-ну, ублюдок, помойся. Грязный ты, воняешь, уже завшивел, поди? Почти месяц здесь сидишь, а мылся всего лишь раза два. Так что давай, давай.

Узник корчился, забившись в угол, вернее, в угол клетки его загнала тугая сильная струя ледяной воды, ледяной и соленой. Ведь когда затапливали штольни подземного завода, то затапливали их морской водой.

Заключенный корчился, уцепившись руками в ржавые прутья решетки.

— Ну как, нормально? — спрашивал Борода, громко и бесстыже гогоча.

А затем для развлечения он принялся окатывать ледяной водой и всех остальных узников.

— Эй, кончай, — подошел к Бороде Свиридов. — Хватит. А то простынут, подохнут и ничего из них не выжмешь. Ты же лечить не будешь?

— Не буду, не умею, — сказал Борода. — Хотя пару способов знаю.

— И какие же это способы?

— Да зеленкой будем мазать. Ничего, не простынут, Павел, — сказал Борода. — Сейчас пойдут тягать камни, разогреются, аж пар будет идти. А этого новенького выводить на работу?

— Конечно выводи, здоровый, бугай, — сказал о Комбате Свиридов. — Он один может заложить тоннель.

— Так он же в наручниках и кандалах.

— Ну, кандалы мы ему снимем, а вот наручники пусть будут.

Узников вывели. Комбат приблизился к обтрепанному грязному Бабеку, который еще некоторое время назад выглядел представительным и респектабельным.

Правда, все остальные совсем недавно выглядели тоже представительными, а сейчас все напоминали бомжей, живущих в канализационных люках. Грязная порванная одежда, черные руки, небритые лица, всклокоченные слипшиеся волосы, щетина, затравленные испуганные взгляды — в общем, от былого величия не осталось и следа.

Комбат, глядя на своих товарищей по несчастью, подумал:

«Как все-таки быстро обстоятельства меняют человека! А еще совсем недавно они чувствовали себя хозяевами жизни. А сейчас мы все дерьмо, мусор, половая тряпка, грязная, из которой Чурбаков пытается выжать последние капли воды, вернее, последние капли денег».

— Ну что, друзья, поработаем? — появился перед узниками Вадим Семенович.

Он курил длинную тонкую сигарету, поблескивали стекла очков, шляпа была надвинута почти на глаза.