Восход черного солнца - Серегин Михаил Георгиевич

Вера Сергеевна пришла через час и увидела, что дочь спит на диване. Нервы у нее сдали, и, подбежав к Кате, женщина стала трясти девочку за плечо.

– Просыпайся, просыпайся, – бормотала она. – Ты что делаешь? Хочешь, чтобы у меня был разрыв сердца?

Катерина проснулась и, не поворачиваясь к матери, заплакала.

– Мама, уйди.

Вера Сергеевна сразу почувствовала неладное.

– Что случилось с дверью? Ты что, ее сама выбила?

– Да какая разница?..

– Ну-ка, посмотри на меня! – приказала мать.

Катя повернула к ней лицо с незрячими глазами.

– Господи! – Вера Сергеевна побледнела. – Ну-ка, сядь.

Посадив девочку, она заглянула ей в глаза.

– Ты что? Что с тобой? – Она начала трясти Катю за плечи.

– Мама, я ничего не вижу.

– Да как же это? Господи, как же так? Ты, может, дуришь меня? А?

Вера Сергеевна с надеждой посмотрела на дочь – у той по щекам текли слезы.

– Как же?..

– Мама, ты до туалета меня не проводишь? Я ведь теперь совсем ничего… совсем ничего не вижу.

Вера Сергеевна была ошеломлена. Но это же… Нет, она не могла поверить.

– Хватит, Катя. Хватит. Я и так устала. Я всю ночь не спала. Я же вижу, что у тебя с глазами все в порядке. Прекрати смотреть сквозь меня.

– Да ты что, дура старая! Не поймешь до сих пор, что я не вижу ничего! Меня изнасиловали в лесу и по голове трахнули.

Мать села рядом с дочерью, обняла ее и в голос заревела.

– Надо сообщить в милицию. Ты ведь знаешь, кто это сделал.

– Найдет кого твоя милиция? Вот по врачам помотаться – другое дело. Авось что и получится. Дай я пойду приму душ. Смою грязь. Черт, я до сих пор не могу привыкнуть к этой темноте.

– Как же ты выбралась из леса?

– Мама, я тебе все расскажу. Дай только искупаться – я вся грязная.

Мать помогла дочери забраться в ванну, открыла ей воду и вышла.

Вера Сергеевна боялась выпускать свое дитя надолго из поля зрения. Ей казалось, что девочка может наложить на себя руки. Хотя все может не так и безнадежно. Ее ударили, и она ослепла. Серьезная, конечно, травма, но ведь это же что-то связанное с нервами, значит, зрение может и вернуться. Мать утешала себя. Не выдержав, она заглянула в ванную.

– Ты чего? – спросила Катя, не поворачивая головы.

Ей теперь незачем поворачиваться. Ей достаточно просто слышать.

– Ничего, – пробурчала мать и пошла на кухню.

Когда Катерина вымылась, мать помогла ей сесть на стул.

– А почему ты не на работе? Где ты была?

– Где я была? – вяло проговорила Вера Сергеевна. – Ходила в милицию, заявляла, чтобы тебя нашли. Ты думаешь, это так просто – ждать тебя, пока ты там веселишься?

– И что сказали тебе в милиции?

– Сказали, что ты погуляешь денек-другой и придешь. И оказались правы. Только вот здоровье свое ты, девочка моя, оставила в каком-то лесу.

В тоне матери уже не было жалости. Она скорее отчитывала дочь, а не успокаивала ее.

– Вот-вот, видишь, какая ты, мама, всезнающая. Так скажи тогда, что мне теперь делать?

– А я тебе уже сказала. Сейчас я тебя одену, приведу в порядок. Ты останешься дома, а я пойду в милицию. Я этого так не оставлю. И ты даже не пытайся остановить меня. Я понимаю, что у тебя сейчас депрессия. Но я хочу, чтобы та скотина, которая надругалась над моим ребенком, была наказана. И меня никто не остановит.

«И меня», – подумала Катя, но не произнесла эти слова вслух.

Через какое-то время, наверное, ближе к вечеру, мать появилась в квартире не одна. По тяжелым шагам Катерина поняла, что к ним в дом пришел мужчина.

– Здравствуйте, – услышала она бархатный низкий голос. – Я старший следователь Упеков Вадим Леонидович. Я, как вы понимаете, из милиции.

– Да, да, понимаю, – откликнулась Катя, стараясь смотреть в ту сторону, откуда доносился голос.

Она сидела в кресле, поджав под себя ноги и спрятав их под полами халата.

– Я пошла вчера вечером с моим приятелем, с Петром, на свадьбу к его сводному брату…

Упеков внимательно выслушал Катерину, затем задал несколько уточняющих вопросов, после чего сказал, что это дело не должно быть слишком сложным и есть все основания полагать, что гражданина Ларецкого обязательно найдут.

– К тому же, если у него сломана нога, это нам поможет, – заверил бархатный голос.

Катерина не видела этого человека, но она представляла его себе невысоким, с большим лбом и умными карими глазами. Почему-то ей казалось, что у Вадима Леонидовича обязательно должны быть усы.