Крестом и стволом - Серегин Михаил Георгиевич

Впрочем, ему объявили изменение меры пресечения, но ближе к ночи сияющий Пшенкин сказал, что, исходя из принципов гуманизма и уважения к православной конфессии – ей-богу, он так и сказал! – арестовывать отца Василия не будут.

– Как это? – не понял священник.

– Будете сидеть дома, – усмехнулся Пшенкин. – Так сказать, под домашним арестом.

Отец Василий такой странной «меры пресечения» не знал, но подумал, что это, видимо, вмешалась патриархия, не желающая вот так вот запросто отдавать своих людей в грязные руки палачей. Научены в тридцать седьмом.

Его привезли прямо в летнюю кухню, и отец Василий ничуть не удивился, увидев у крыльца молодого священника отца Николая.

– Будьте здоровы, ваше благословение, – приветствовал коллегу отец Николай. – Вы позволите мне войти?

– Конечно, – устало кивнул священник и повернулся к сопровождающему его милиционеру. – А вы что собираетесь делать?

– Мне поручено охранять вас, – немного волнуясь, ответил парнишка.

– Тогда и вы проходите, – пригласил отец Василий. – Не на улице же вас держать.

* * *

Он поставил чайник на плиту, отмылся у цистерны, а потом заварил свежего чаю и пригласил обоих парнишек за стол.

– Садитесь, ребята. Жаль, пряников нет, но чай у меня хороший, матушка покойная, царствие ей небесное, заваривать научила.

Милиционер дернул кадыком, а отец Николай понимающе кивнул.

Было довольно прохладно – летняя кухня никогда не была подключена к системе отопления, да и сгорел красивый импортный газовый котел еще тогда, в пожаре. Они пили чай, согревая руки и настывшие внутренности, и отец Василий как никогда остро ощущал всечеловеческое единство. Ведь не вина этих людей, что предназначенный им господом путь пролегает в собственных координатах и так странно и противоречиво пересекается с его жизненным путем.

– Вы, отец Василий, пока не беспокойтесь, – косо глянув на молодого милиционера, начал молодой отец Николай. – Пока все улики не собраны, а суд не состоялся, патриархия вас в обиду не даст.

– И слава господу, – тихо отозвался отец Василий.

– Конечно, не обошлось без заступничества, – воодушевился отец Николай. – Старец Григорий за вас поручился, и еще нашлись люди.

«Неужели Колька рискнул?» – подумал отец Василий.

– По крайней мере никакого ареста в ближайшие дни не ждите, – завершил отец Николай. – Сидите, отдыхайте, – молодой поп привстал со стула и вдруг вспомнил: – Да, я там в храме два обогревателя видел. Так я распоряжусь, чтобы Алексий вам их занес.

– Храни тебя господь, – ласково улыбнулся отец Василий. Ему все больше нравился этот незаносчивый, разумненький молодой священник.

– Сегодня же и распоряжусь, – у самого выхода пообещал отец Николай.

* * *

В ту ночь никто, конечно, обогреватели не принес. Отец Василий устроил себе лежанку, навалил сверху несколько одеял, попробовал предложить часть одеял и милиционеру, но парнишка смущенно отказался и всю ночь мерз, сидя за обеденным столом.

Зато на следующий день началось настоящее паломничество. Вера и Анзор, Костя и Толян, совершенно незнакомые милиционеры и, напротив, отлично знакомые старушки приходили поддержать дух опального священника.

– Крепитесь, батюшка! – трясли ему руку мужчины.

– Господь вас не оставит! – уверенно обещали старушки.

Верить в это очень хотелось.

А к обеду произошло сразу два знаменательных события. И, когда дверь широко распахнулась, а на пороге появилась Ольга, отец Василий даже не смог тронуться с места от потрясения – только слезы катились по его щекам в уже начавшую отрастать щетину.

– Господи, Михаил Иванович, что с вами? – прижала к лицу руки Ольга.

– Теперь все нормально, – плакал отец Василий.

Она была здесь, а значит, ничего плохого случиться уже не может.

Ольга не подходила к мужу до тех пор, пока милиционер не застеснялся и не вышел «покурить», – только после этого упала ему на грудь.

– Бесчувственный вы человек! – корила она его. – Я там извелась вся в одиночестве! Все думаю, как вы здесь! Хотя бы звонили почаще.

– Я, кажется, звонил, – пытался вспомнить отец Василий, остро ощущая, как слабы, как маловажны любые слова по сравнению с тем, что он чувствует!

– Стрелка и та счастливее меня! – всхлипнула Ольга. – Небось каждый день вас видела!

– Потерял я Стрелку, – повинился отец Василий.

– Ну да, – всхлипнула Ольга. – Как же! Ее потеряешь! Во дворе ваша любимая Стрелка – сено кушает!