Панкрат - Воронин Андрей

Самолет приземлился без осложнений. Пробежал по полосе и, замер у края. Командующий украдкой отер пот со лба — хотя и просчитали все, выверили, перепроверили, от волнения все-таки избавиться не удавалось.

Джипы без промедления вырулили на полосу и помчались к самолету. Подгонять трап не было никакой необходимости — самолет имел свой собственный, выдвижной, благо низкая посадка позволила сделать лестницу небольшой, и ее легко было прятать в корпусе.

Первой вышла охрана. Следом — президент. Не прошло и пяти секунд, как он уже был в автомобиле, лишь кивнув командующему и генералам. Приветствия — позже, а пока главное — безопасность первого лица государства.

Поднимая серую пыль, автомобили, выстроившиеся в колонну (первый — фургон с охраной), помчались к частично уцелевшему, частично восстановленному зданию Грозненского горисполкома, где под усиленной охраной президенту предстояло находиться в течение ближайших двух дней. На протяжении всего пути, который занял чуть больше пяти минут, были блокированы все подъезды к центральной улице, по которой двигалась колонна, и выставлены бойцы спецназа, а также сотрудники МВД. Оба вертолета проследовали за колонной до самого горисполкома, на площади перед которым сели. Там же, у главных дверей здания, остановился и микроавтобус с охраной.

* * *

Президент проводил командующего и генералов до двери, затем вернулся к столу, за которым они все вместе только что сидели и беседовали, встал рядом со своим креслом и, опершись на его спинку, задумался. Его взгляд блуждал по руинам домов за окном кабинета, когда-то принадлежавшего председателю горисполкома. Серое небо, темные тучи, наползающие откуда-то из-за горизонта, и непрерывно моросящий дождь в сочетании с пустынным, заброшенным послевоенным ландшафтом оставляли более чем удручающее впечатление.

Все это навевало грустные мысли о безысходности. О том, что войну не выиграть, и все, что можно еще сделать, это выйти из игры, не потеряв лица. На это во время их последних встреч неоднократно намекал чрезвычайный и полномочный посол Штатов Джон Лэкхард.

Президент вздохнул, взял со стола чашку с остывшим кофе, отпил небольшой глоток горькой, очищающей сознание жидкости. Его губы сами раздвинулись в улыбке, той самой, которую россияне уже привыкли видеть на экранах телевизоров — чуть скептической улыбке уверенного в себе человека, на собственном опыте изучившего, что по чем в жизни… Светло-серые глаза (о таких принято говорить — стального цвета) остались, впрочем, холодными и серьезными.

Тогда он ответил послу, что у самих американцев рыло в пуху по самые подмышки, и после Боснии не им судить о российской политике. Разумеется, ответил неофициально, и этот ответ никоим образом не мог попасть в газеты.

Президент умел бороться с невеселыми думами. Придя на самый высокий государственный пост из небезызвестного силового ведомства, он хорошо контролировал свои ощущения и мысли, а также умел избавляться от нежелательных, мешавших работе. Стрессы и депрессии были ему неведомы, он их никогда не испытывал.

Президент опустился в кресло, расслабился на четыре счета и глубоко вдохнул, концентрируя внимание на точке чуть пониже солнечного сплетения. Медленно выдохнул и вдохнул снова, представляя, как тело наливается силой и отваливаются от него, словно сухая глина, все удручающие размышления и чувства.

Через пять минут он был предельно собран, готов к работе и даже выглядел отдохнувшим. Открыв лежавшую на столе тонкую папку из черной кожи, он вынул из нее листок с текстом с двух сторон (на второй странице — до середины). Это был текст речи, которую ему предстояло произнести завтра на церемонии вручения правительственных наград солдатам, отличившимся в чеченской войне.

Президент вынул “паркер” в титановом корпусе с позолоченным пером и начал вычитывать обращение. Конечно же, он сам не писал его, как и многие другие тексты выступлений, заявлений и прочей официальной болтовни, но перед тем, как озвучивать написанное, он не ограничивался простым прочтением, а, как правило, всегда вносил в текст какие-то свои правки. Он был неплохим психологом, владел умением адаптировать текст к особенностям аудитории, будь то депутаты в Думе или шахтеры, мог блеснуть непринужденным экспромтом в ответ на неожиданный поворот разговора. Президент уже не раз выступал и перед солдатами. Кроме этого, он посещал маневры, присутствовал на испытаниях новой военной техники. Все-таки его тянуло к “силовикам” — сам из них вышел.