След пираньи - Бушков Александр

Неизвестно, сколько придется ждать. Чтобы не терять времени, Мазур начал в темпе просвещать Джен – подробно рассказывал, что из себя представляют российские поезда, и как себя следует вести, чтобы не возбуждать подозрений. Начал с общих вагонов – еще неясно, куда предстоит попасть, может, придется трястись на жестких скамьях…

Джен прилежно слушала, и глаза помаленьку круглели. В самом деле, для благополучного западного человека сие диковато. Но Мазур не чувствовал ни обиды за державу, ни позывов ущемленной гордости – некогда было.

Оказалось, торопился напрасно – успел все растолковать подробно и вдумчиво, а поезда все не было. Минут сорок они решительно не знали, куда себя девать, то перебрасывались пустяковыми фразами, то пытались развлечь друг друга анекдотами. Смешно, но Мазур и впрямь самую чуточку ощущал себя партизаном, устроившим диверсию на оккупированной территории…

Как водится, далекий шум поезда послышался в самый неожиданный момент. Меж стволов Мазур видел кусочек рельсового пути – показалось могучее рыло тепловоза, багажно-почтовый вагон… А что, если при нынешнем бардаке он попросту пролетит мимо, наплевав на отсутствие светофора? Сегодня всего можно ожидать…

Нет, сработало – послышался адский визг и скрежет, состав затормозил, уйдя из поля зрения. Джен вскочила, Мазур поднялся следом, потянулся и сказал:

– Ну, работай на совесть…

Им пришлось пройти лесом, параллельно дороге, метров двести – Мазур не вполне верно выбрал место. Так, вон те вагоны – общие, вон те – плацкарт… Двери открыты, железные приступочки опущены, чуть ли не у каждого вагона толпится табунок любопытных пассажиров, мужик в железнодорожном кителе, без фуражки, промчался в сторону тепловоза, за ним поспешает молодой милицейский сержант, придерживая длинную дубинку на боку…

Они как ни в чем не бывало вышли из леса и не спеша двинулись вдоль вагонов к голове поезда. Все было проделано столь буднично и непринужденно, что никто не обратил на них внимания, – все-таки не отличались ни одеждой, ни количеством конечностей, самые обыкновенные люди, кому в голову придет…

Мазур охотнее всего забрался бы в купейный, где гораздо проще укрыться от любопытных глаз. Но до купейных они добраться не успели – железнодорожник в сопровождении милиционера понесся назад, чуть ли не галопом, махая рукой на стоявших у лесенок.

– По вагонам, по вагонам! Сейчас поедем!

Скорее всего, с графиком что-то было не в порядке, и сзади нагонял попутный. Милиционер тоже махал рукой, и пассажиры живенько полезли в вагоны. Мазур с Джен преспокойно поднялись следом, как свои люди. Он прямиком направился в вагон, готовый к сложностям, и сложности начались практически моментально. Дорогу ему бдительно загородила проводница, дебелая деваха в мятой форменной рубашке:

– Эй, а ты куда это? Что-то я тебя не припомню…

Клыками она не щелкала – лаяла, в общем, по обязанности. В тамбуре, кроме них, никого уже не было. Изобразив самую обаятельную и примирительную улыбку, Мазур сказал:

– Да понимаешь, мы с женой в общем ехали, и больше нет никакой возможности. Жена на третьем месяце, а там такой контингент… Эта, светленькая, сказала, у вас места есть. Неужто не договоримся?

Проводница обозрела его с ног до головы – трезвого и одетого не так уж плохо – хмыкнула:

– Что ж ты жену на третьем месяце в общий потащил?

– Не было билетов, – осторожно сказал Мазур. – А в Иркутск нужно позарез. Я так и думал, потом освободится что-нибудь…

– Освободится… – проворчала она. – А ревизоры?

– А моя горячая, от чистого сердца, благодарность? – сказал Мазур. – Мы хоть и не кавказцы, однако насчет благодарности не хуже понимаем… Сколько там нужно мужских достоинств?

– Чего-о?

– А вот, – сказал Мазур, демонстрируя сотенную купюру. – У этого обормота на телеге все мужское достоинство наружу, потому так и прозвали…

Она фыркнула:

– Я и не замечала что-то… – повернулась к Джен. – Чего молчишь? Придумаем что-нибудь, ладно…

– Да она не говорит, – сказал Мазур. – И не слышит. Я серьезно. Глухонемая.

– Иди ты!

– Точно, – сказал он, посерьезнев лицом.

Вот тут проводница распахнула глаза до пределов возможного, тщетно пытаясь скрыть чуточку брезгливое любопытство:

– Иди ты… А и правда… Что, совсем-совсем?

– Ага, – Мазур вздохнул и добросовестно изобразил перед лицом Джен какие-то загадочные фигуры, всеми десятью пальцами.