Вторжение - Серегин Михаил Георгиевич

– Вам кого? – неприветливо спросила она.

– Клавдия Ивановна, здравствуйте! – скороговоркой произнес Кузовков. – Вы меня не узнаете? Я у вас был совсем недавно, с Павлом Ивановичем договаривался…

– Ничего не знаю, – убежденно сказала женщина.

Кузовков растерялся. Такого поворота он не ожидал и теперь растерялся. Грачев пришел ему на помощь.

– Что значит, не знаю? – удивился он. – Как это вы можете ничего не знать про своего собственного мужа? Ваш муж двадцать восьмого июня уезжал в лес с группой ученых из Москвы?

– Ничего не знаю, – тупо повторила женщина. – У него и спрашивайте.

– У кого у него? – начал злиться Грачев. – От вашего мужа уже несколько дней нет никаких вестей. Не исключено, что с ним что-то случилось. Вот даже мы из Желтогорска приехали на его поиски. Вам известно, каким маршрутом он собирался двинуться?

– Ничего не знаю, – бесстрастно повторила женщина. – У него и спрашивайте.

Она вдруг отпрянула и захлопнула калитку перед самым носом у Грачева. Звякнул металлический засов. Кузовков с глупым видом посмотрел на Грачева и виновато развел руками.

Глава 4

– Одним словом, вот эта самая Сосновка – колыбель, в которой произрастал ваш покорный слуга! – театрально произнес маленький узкогрудый человечек в замурзанном пиджачке, с огромным рюкзаком за плечами.

Рюкзак был так набит, что человечек не смог самостоятельно выбраться из автобуса, и Али пришлось выпихивать его оттуда, как пробку из бутылки.

– Кто произрастал? – подозрительно спросил Валет, который не понял ни одного слова из произнесенной тирады.

– Ну, то есть я – Валентин Шпагатов собственной персоной, – сказал человечек. – Это образно так говорится – колыбель. Вот и Циолковский говорил: «Земля – колыбель человечества!»

Кроме старого пиджака на нем были заправленные в сапоги брезентовые брюки и белая бейсболка с длиннющим козырьком. Громадный рюкзак гнул его к земле и крючил пополам. Но узкое личико Шпагатова с носиком-пуговкой и раскосыми глазками сияло. Он чувствовал себя героем дня.

Валет с отвращением посмотрел на эту нелепую фигуру и спросил у Али:

– Не пойму – чего он гонит?

– Цитатами кроет. Не обращай внимания, Валет! – улыбнулся Али. – Не напрягай извилины.

Валет обиделся и посмотрел на Шпагатова взглядом, который не предвещал ничего хорошего. Неожиданно его поддержал Матрас.

– Пусть он нам про колыбель не заливает, а ведет куда нужно! – заявил он, сплевывая пыль, которая набилась ему в рот во время путешествия в пригородном автобусе. – Это вообще далеко, Али? Не люблю я эту природу на хрен!

– А кто любит? Я, что ли? – жестко сказал Али. – Максиму спасибо скажите. Его задумка. Хотя по-своему он все правильно рассчитал. Но об этом потом будем базарить. А сейчас – вперед! Сусанин нас живо доведет. Тут, если тропы знаешь, часов за пять до нужного места добраться можно. Наобум, конечно, дольше получится. А можно и вообще не добраться. Там дальше болота начинаются – топь!

– И вот этот стручок нас поведет через болота? – с ненавистью спросил Валет, указывая на Шпагатова. – Да он через полкилометра копыта откинет! Какой козел его тебе показал, Али?

Все четверо невольно уставились на Шпагатова, который от всеобщего внимания растерялся, засеменил ногами и поглубже надвинул на голову бейсболку.

– Не понимаю вашего тона, господа! – бегая глазами, пробормотал он. – Я лес как свои пять пальцев… С детства… По сию пору за грибами выбираюсь и вообще… А что комплекция у меня такая, это неважно, я, знаете, какой выносливый?

Али махнул на него рукой, призывая к молчанию, а потом обернулся к своим спутникам.

– Этого хмыря Булат нашел, – негромко, но внушительно произнес он. – Сказал, что знает он Черную Топь от и до. Из вас кто-нибудь знает Черную Топь?

– Да мы же тут вообще в первый раз в жизни! – воскликнул Студент. – Это твоя родина, Али.

– То-то и оно, – назидательно добавил Али. – А я, между прочим, на такой риск не пойду – по болотам лазить.

– Ты ведь там был уже, – мрачно удивился Валет.

– Потому так и говорю, что был, – отрезал Али. – Еще вопросы есть?

Вопросов больше не было. Собственно говоря, остальных мало волновала личность проводника. Студента и Матраса куда больше смущала перспектива предстоящего марш-броска через незнакомый лес, про который ходило множество неприятных слухов. Ни тот, ни другой не были любителями пеших прогулок, к тому же в отличие от своего предводителя оба были нагружены рюкзаками – не такими внушительными, как у Шпагатова, но тоже довольно увесистыми. Али рассчитывал управиться со всеми делами за один день, но все-таки предусмотрительно запасся провизией и дополнительным оружием. Вообще-то все четверо уже были вооружены пистолетами, но Али выпросил у Булата четыре охотничьих ружья, до которых тот был большим охотником. Теперь в разобранном виде они тоже лежали в рюкзаках у Студента, Матраса и Валета. Шпагатов подготовился к походу куда основательнее – он тащил с собой даже двухместную палатку. Он настроился на превосходное приключение, надеялся блеснуть перед приезжими знанием лесных троп, но в душу его потихоньку начинало закрадываться сомнение. Компания, которую ему предложили сопровождать, выглядела довольно странно. На обычных туристов эти люди были нисколько не похожи. Более того, от них исходил дух какой-то недоговоренности, неясной угрозы, общались они между собой жесткими, а порой откровенно грубыми фразами, полными тревожных полунамеков. Шпагатов очень быстро почувствовал себя не в своей тарелке, но старался делать вид, будто ничего не замечает. Так ему самому было спокойнее.