Государственный киллер - Серегин Михаил Георгиевич

– Я думаю, так будет лучше, – откликнулся Свиридов-старший, откинувшись на спинку стула.

– Бондарук, машину к выходу, – коротко приказал вошедшему лейтенанту подполковник. И, взяв трубку телефона для звонка вице-мэру, бросил пристальный взгляд на Свиридова, который, полуприкрыв веками глаза, небрежно болтал ногой, развалившись на стуле в свободной позе…

Глава 5

«Кардинальные» меры вице-мэра Козенко

Андрей Дмитриевич оказался среднего роста мужчиной лет сорока, весьма худым для своего возраста и особенно для занимаемого положения, с длинным хитрым лицом и небольшими темно-серыми проницательными глазами. Он принял Панина в сопровождении Фокина и Свиридова (Илью отправили домой и настрого запретили выходить из квартиры без надлежащей санкции) запросто, с лицом, преисполненным куда меньшей важности, нежели у секретарши в его приемной. Эта дама пыталась держаться свысока даже с Паниным и всячески старалась демонстрировать свою значимость, делая величавые жесты и сопровождая это ледяным великосветским тоном при выражении в стиле «роль личности в истории» на хорошенькой физиономии.

Отец Велимир подумал, что у нее достаточно впечатляющие фрагменты фигуры, чтобы утруждать себя разговорами, да еще так амбициозно. Он открыл было рот, чтобы, вероятно, обнародовать все эти замечательные мысли, но Свиридов, предупреждая эту возможность, толкнул его в спину.

– А, Панин! – воскликнул Козенко, пожимая руку первому заму руководителя ФСБ области с такой экспансивностью, словно он не разговаривал с подполковником по телефону двадцать минут назад и не видел по меньшей мере несколько лет. – Это и есть твои орлы? Присаживайтесь, ребята.

– А вы разве не в курсе планов товарища подполковника? – ввернул Свиридов, плюхаясь на роскошный черный кожаный диван вслед за отцом Велимиром, едва не раздавившим казенную мебель своей стотридцатикилограммовой тушей.

– Почему вы так решили? – с улыбкой поинтересовался Козенко.

– Потому что вы спрашиваете, те ли мы люди, – ответил Свиридов. – Ладно… простите, Андрей Дмитриевич, это было маленькое лирическое отступление.

Несмотря на свой довольно легкомысленный вид, Козенко, по всей видимости, был человеком дела, потому что, не тратя времени на дальнейшие разговоры, полез в огромный сейф в углу кабинета и вынул оттуда тонкую серую папку. – Досье на Шевченко, – сказал он и протянул ее Панину. – То же самое есть и в компьютере, но я предпочитаю работать с документами в такой форме.

– Разрешите взглянуть. – Не дожидаясь ответа, Свиридов взял документы из рук подполковника ФСБ и раскрыл папку. На первой странице красовалась цветная фотография импозантного шатена лет тридцати-тридцати трех, с тонкими чертами красивого лица и открытой веселой улыбкой.

– М-м-м… это он?

– Не похож на террориста международного значения, правда? – усмехнулся Козенко.

– Это верно. Так… тут на него негусто. Общие слова… похищение… взрыв в аэропорту… участие в боевых действиях в Боснии. Так… а это кто?

Перевернув несколько страниц досье, Владимир наткнулся на фотографию второго красавчика – коротко стриженного брюнета, сильно смахивающего на Алека Болдуина и ни в малейшей степени – на человека, изображенного на первой фотографии.

Панин скептически улыбнулся и перевел взгляд с озадаченного Свиридова на беззаботно ухмыляющегося отца Велимира, которого все происходящее, по всей видимости, забавляло – в том числе и потому, что он успел приложиться к благодатной фляжке с превосходным коньяком, которую он всегда носил с собой.

– Это тоже он, – сказал фээсбэшник и, перехватив у Свиридова досье, перелистнул несколько страниц и показал на красивого блондина со стильной прической под звезду английского футбола Дэвида Бэкхэма:

– И это тоже он.

– Ловко, – проговорил Свиридов, – только думает ли господин Шевченко о том, что от такой частой смены обличья его может постигнуть судьба Майкла Джексона, у которого уже сейчас нос сильно смахивает на квелый огурец, а физиономию словно посыпали порошком против тараканов?

– Спросите об этом его самого, – сказал Козенко и посмотрел на Панина, – надеюсь, что у вас будет завтра такая возможность. Конечно, если операция удастся, а я надеюсь, что это так и случится. Особенно если хотя бы половина того, что говорил мне о вас Панин, правда. Старые союзные спецслужбы всегда вызывали у меня уважение. А достаточно молодые ветераны этих спецслужб – тем более.