Пациент мафии - Серегин Михаил Георгиевич

– Ну что вы, Сергей Иваныч! – обиженно сказал Темин. – Ни в коем разе. И доктора обработаем, не беспокойтесь. Доктора – народ понимающий. У них, как у военных, субординация в крови.

Корнеев сумрачно выслушал его и поскреб подбородок.

– Ну, ладно, действуй! – распорядился он. – Меня держи постоянно в курсе!

Темин наклонил голову и повернулся, собираясь уходить.

– Ты, это… – вдруг подобрев, с покровительственной хрипотцой предложил Корнеев, – выпей все-таки текилы! Она мозги, брат, прочищает… Бармен, две текилы!

Темин не посмел отказаться и, взяв стопку в кулак, с сомнением посмотрел на нее.

– Выпей-выпей! – с ухмылкой сказал Корнеев. – Враз себя почувствуешь как между кактусов! – Он глухо захохотал. – Не был, говоришь, в Мексике?

– Я в Афганистане был! – без выражения сказал Темин.

– Это, брат, не то! – прищелкнул языком Корнеев. – Это, брат, совсем не то!

Он опрокинул стопку и крякнул. Темин последовал его примеру, но по его бесстрастному скуластому лицу невозможно было понять, какое впечатление произвел экзотический напиток.

– Ладно, ступай! – сказал Корнеев, бросая на стойку новенькую купюру.

Темин еще раз кивнул и направился к выходу. По его уверенной походке невозможно было угадать, насколько он озадачен и раздосадован. Перспектива скрывать в своем загородном доме Казарину казалась слишком опасной. И, кроме того, он совсем не был уверен, что сведения, которые она сообщила Кулаку, имеют какое-то значение. Но проверить их было необходимо. Корней не простит небрежности.

– Куда едем, шеф? – развязно спросил Кулак, когда Темин сел на переднее сиденье «Волги». – Запарились мы тут! Кондиционерчик надо бы, а?

– Мало ты запарился! – с угрозой сказал Темин. – Ты у меня так запаришься, что кровь носом пойдет!

– Что, шеф, строили вас там? – с фальшивым сочувствием произнес Кулак. – Мы вроде стараемся…

– Заткнись! – бросил Темин. – Стараются они! Если через два дня результатов от ваших стараний не будет – можете заказывать себе место на кладбище!.. Вот тебе адрес врача. – Он извлек из бумажника листочек бумаги и бросил Кулаку на колени. – Все подготовьте и прижмите его дома. Может быть, он эту штуку в квартире прячет. Разговаривать будете жестко, но без мокрухи. Если вы и этого пришьете, хозяин не поймет. А главное, чтобы был результат! Все понял?

– Да все понял, шеф! – протянул Кулак, под неуютным взглядом Темина делаясь серьезным и неразговорчивым.

– Меня сейчас туда – за город, – распорядился Темин, откидываясь на спинку сиденья. – А сами потом вернетесь – и занимайтесь адресом!

Кулак хмуро кивнул, завел мотор и аккуратно выехал со стоянки. «Волга» свернула на проспект Мира и влилась в поток машин, несущихся в сторону Садового кольца. На заднем сиденье завозился Магомет и с нетерпением произнес, обращаясь к Кулаку:

– Ты про Марию скажи! – От волнения он говорил с заметным акцентом. По-видимому, они что-то обсуждали, ожидая Темина, но теперь Кулак не хотел вспоминать об этом.

– Сам и скажи – огрызнулся он.

– В чем дело? Что с Марией? – отрывисто сказал Темин, оборачиваясь к смущенному Магомету.

– Да нет, ничего, – с деланой беззаботностью ответил тот. – Ширяется много… Нехорошо это девушке…

– Не твое собачье дело! – оборвал его Темин, но на душе у него сделалось темно и мерзко. – Мария тебя не касается!

– Дело-то, конечно, ваше, шеф! – как бы между прочим обронил Кулак. – Но только девочка все чудней становится. А такие ведь в ментовке в первую очередь раскалываются…

– На дорогу смотри! – буркнул Темин, отворачиваясь к окну.

Они задели его самое больное место. Он и сам начинал чувствовать, что девчонка ходит по лезвию ножа, подвергая смертельной опасности не только себя, но и Темина. Он понимал это, но так же ясно осознавал, что не в силах избавиться от этой невзрачной загадочной ведьмы, околдовавшей его, овладевшей его душой и телом. Он старался гнать от себя эти мысли, делая вид, что ничего не происходит, но иногда со всей отчетливостью Темин вдруг понимал, что именно эта девчонка приведет его к неминуемой гибели.

Здание нашей больницы было построено в начале прошлого века и оттого несло на себе отпечаток величественности и некоторой мрачности, которые, по мнению архитекторов, приличествовали храму медицины, возводимому в древней столице могущественной империи. Последующие переделки и корректировки интерьера несколько смягчили скорбно-торжественный дух постройки, но полностью изгнать его не смогли. Это особенно чувствовалось на лестницах – широких, сумрачных, с мраморными ступенями и резными перилами. Монументальная лепнина на потолках была выдержана в том же возвышенном и одновременно угнетающем духе, в котором странным образом сочетались напоминания о бренности земного и всепроникающей силе науки. Человек, поднимающийся по этим солидным ступеням, преисполнялся уверенности, что если уж он не умрет, то будет вылечен капитально и окончательно.