Возвращение пираньи - Бушков Александр

Капитан Эчеверриа произнес негромко:

– Знаете, сначала я отнесся к вам несколько свысока, вы, должно быть, заметили. Вы мне отчего-то показались вяловатым и никчемным, стандартным шпиончиком с дипломатическим прикрытием. Теперь я отношусь к вам с нешуточным уважением, я видел, на что вы способны... но, простите, вы полный и законченный идиот.

– Я знаю, – сказал Мазур, чувствуя, как перехватывает горло, а в сердце по-прежнему сидит ледяная заноза, от которой никогда уже не избавиться. – Но на свете столько идиотов, что я нисколько не бросаюсь в глаза...

И отвернулся, чтобы собеседник не видел его лица.

«ОТЕЧЕСТВО И СВОБОДА!

ДВОРЕЦ РЕМЕДИЛЬОС

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГЕРБ

Выступая от имени народа Санта-Кроче, доверившего мне представлять свои интересы на высшем посту в стране, памятуя о том, что зло должно караться, а смелость вознаграждаться, стоя на страже демократических завоеваний, завещанных нашими Отцами-основателями, я, президент Республики Санта-Кроче, настоящим объявляю: в соответствии с делегированными мне народом правами награждаю орденом «Санта-Роса» с мечами на Военной ленте подданного Российской Федерации Кирилла Степановича Мазура – за заслуги перед народом и Республикой, не требующие подробных пояснений, но безусловно заслуживающие такой награды. Привилегии, проистекающие из статуса кавалера данного ордена, распространяются на награжденного в полной мере, как если бы он был гражданином Республики Санта-Кроче.

Президент Республики (подпись)

Суперинтенданте Государственной канцелярии

(подпись)

БОЛЬШАЯ ГЕРБОВАЯ ПЕЧАТЬ

ПЕЧАТЬ КАНЦЕЛЯРИИ»

...И когда павлин при трехцветной ленте через плечо с хорошо скрываемой скукой закоренелого бюрократа продекламировал сей шедевр канцеляризма, конный офицер в старомодном мундире, с золотыми эполетами, что-то громко скомандовал по-испански, взметнул шпагу перед лицом в положении «подвысь» – и строй драгун повторил это, а небольшой оркестр рявкнул туш.

Мазур стоял, как мертвый. Потому что удостоенная того же ордена женщина, поименованная как «сеньорита Ольга-Анхелита Карреас», так и не появилась на обширном дворе Государственной канцелярии, замкнутом со всех четырех сторон высокими домами старинной постройки. Только теперь он в полной мере осознал, что не увидит ее никогда.

Эпилог

Они не спеша брели по Арбату – контр-адмирал Кирилл Мазур и генерал-майор Михаил Кацуба, при новеньких погонах, которые надели впервые три часа назад, и на шее у них висели кресты с мечами ордена «За заслуги перед Отечеством» второй степени, а на мундирах красовались прилагавшиеся к таковой степени разлапистые звезды, а вокруг лениво бурлил Арбат, впаривая иностранным дурачкам русскую экзотику, демонстрируя на продажу все, что только было возможно измыслить, – и негр покупал матрешку, а лицо кавказской национальности свободу от патруля.

Не было особенных мыслей – перед глазами просто-напросто все еще стояло одутловатое лицо Большого Папы, и Мазур с вялым интересом гадал: за кого тот их принял, за героев-космонавтов или орлов из «Росвооружения», удачно спихнувших Малайзии партию новеньких истребителей. С уверенностью можно сказать одно: Большой Папа действительность воспринимал плохо.

Из толпы вынырнул расхлябанный юнец – сто одежек и все без застежек, бандана с черепами, то ли обкуренный, то ли просто с придурью – ткнул Мазура пальцем аккурат в «Санта-Росу» и с интересом спросил:

– Дед, бляху не меняешь на зеленые?

Кацуба ударил молниеносно, двумя сомкнутыми и согнутыми в «клюв ястреба» пальцами. Никто так и не понял, отчего недоросль вдруг улегся отдохнуть возле урны, прижав руку к печени – и никто не стал вникать.

– Зря, – сказал Мазур, шагая дальше.

– Конечно, зря, – сказал Кацуба. – Ну и что?

– Знаешь, что меня больше всего удивило в данном финале? То, что нам аккуратно выдали все обещанное и даже не стали проводить профилактических бесед касаемо молчания и возможных последствий.

– Ничего удивительного не вижу, – сказал Кацуба. – Один голый прагматизм. Гораздо проще и нехлопотнее было нам это все повесить, чем закатывать под асфальт. П а п а н я, надо полагать, свято хранит имидж джентльмена, честно платящего по мелким счетам, – это к р у п н ы е счета, как убедили нас английские классики, джентльмен может и не оплачивать... Без малейшего ущерба для родовой чести. А что до профилактики... Кто-то неплохо нас изучил и просчитал, дорогой адмирал. Ты не пойдешь бродить по редакциям бульварных листков, да и я тоже. Не из врожденного благородства души и высокой морали, а оттого, что собака никогда не научится мяукать. Не будем мы мяукать, это н е н а ш е. Циники мы, а не бляди, верно?