Месть легионера - Негривода Андрей Алексеевич

– Пошел! – махнул рукой «выпускающий».

И три черные точки, какими они казались с земли, почти одновременно отделились от большого транспортного самолета...

...2 марта, 5.30 АМ

Он так и не сумел заснуть этой ночью.

Вернее, ему не дали... Не дала Мари... Их «борьба за право первенства» продолжалась всю ночь... Эта сумасбродная неугомонная девушка в звании лейтенанта французской армии распалилась так, что сумела-таки заполучить у Андрея телефон Эжен и даже позвонила по этому номеру в Марсель, но... Номер не отвечал... Видимо, «стюардесса по имени Жанна» улетела в свой очередной полет рейсом Марсель – Дели...

Они пили шампанское, а потом «скакали на мустанге по прерии». Затем пили коньяк и... Опять пускались «в скачку»... А потом, когда посреди ночи силы оставили их обоих, просто лежали рядом, и Андрей рассказывал Мари про красоту Гималаев...

– ...Все, мадемуазель лейтенант Савелофф! – Андрей посмотрел на часы, а потом, улыбнувшись и напустив «официоза», на девушку. – Через полчаса общий подъем... Мне надо идти, Мари...

– Мужчины... – Она томно потянулась на его плече. – Все вы одинаковые... Никогда не поставите в своих планах женщину на первый план!..

– Мариш... Это что? Первая семейная сцена?

– А думай как хочешь! – она фыркнула по-кошачьи.

– Слушай! – Он приподнялся на локте и уставился в ее зеленые глазищи. – Ты же знаешь, что у меня есть приказ Паука! Который я уже не выполнил – отдохнуть и выспаться так и не удалось...

– Ты жалеешь о прошедшей ночи?

– Ни в коем случае!!! Но... Лететь на Корсику все же придется... И в службу впрягаться по полной программе... Да я, если честно, именно для этого и вернулся, Мари... Я теперь просто не могу подвести Паука – он на меня надеется и не поймет, если я...

– Это если ты, лейтенант Фэрри...

– Не понял?

– ...А если генерала Жерарди попросит лейтенант Савелофф... То ты, Ален, можешь с огромной пользой для своей карьеры остаться здесь, в штабе...

– Мариш! – Андрей сел на кровати и набычился. – Я никогда не служил за звания и награды! И никогда не служил по блату! И уж тем более по блату генеральской любовницы!

Он ожидал бурной реакции, неконтролируемых женских эмоций или по меньшей мере простого скандала... Но не последовало ничего! То есть совсем ничего!.. Мари просто смотрела на него так, как если бы смотрела на убогого...

– Боже... Какой же ты закостенелый дурак, Ален! – произнесла она после нескольких минут созерцания. – Ты, как и все те придурки, которые появляются в приемной Огюста, думают, что я его любовница?

– А что еще?

– Мужчины... Ваша фантазия дальше, чем заглянуть под юбку, никогда не идет!

– А что еще думать-то, Мари?

– Моя мама – двоюродная сестра дяди Огюста...

– Он твой дядя?

– Двоюродный! Но, если честно, получше любого родного... – Она приподнялась с постели и приобняла Андрея за плечи. – Я, было дело по молодости, пустилась во все тяжкие... Ну... Мама попросила дядю пристроить меня на хорошее место...

– А все думают...

– Потому что дебилы!.. Огюст взял меня на службу, я окончила офицерские курсы, а после этого уселась в его приемной... Теперь дядя желает больше всего на свете выдать племянницу замуж!.. Но не за всякого прохожего, а за настоящего мужчину. Проверенного офицера... А ты ему нравишься, Ален!.. Он тебя уважает!

– И поэтому ты, Мари, решила, что если я откажусь ради тебя от своей службы, от своего взвода, от своих друзей и засяду в его штабе под теплым крылышком и под твоей юбкой, то он станет уважать меня еще больше? Или перестанет уважать совсем?

– Но!..

– Вот видишь! Лейтенант... Если это и случится, то уж никак не по твоей просьбе...

– Боже! Какие же вы мужики сложные!!!

– И ничего с этим не поделаешь, Мари... Прости!

Он, как и сутки назад, встал и начал одеваться. А за ним, как и сутки назад, наблюдала из теплой постели красивая полусонная девушка...

«Что-то у тебя, Андрюха, уже второе утро начинается одинаково...»

Через полчаса он был у своей старой казармы, встречая бойцов после подъема.

– Здравия желаем, месье лейтенант! – произнесли в один голос Стингер и Джагглер.

– Здорово, ребята! – Он сграбастал в свои объятия сразу двоих. – Как отдыхали?

– Нормально! – ответил Стингер. – А вот ты, командир, видимо, не отдохнул вовсе!

– Генеральский банкет по случаю возвращения... – смутился немного Андрей. – Сегодня вылетаем на Корсику, бойцы.

– Отлично! А то засиделись уже здесь – неделю маринуют!

– Наш борт в 14.00... Я хочу прибыть в Аяччо «под куполом».

На эти слова Андрея ответом были только две улыбки.

– Командир, ты это... – Стингер посмотрел на Джагглера, ища поддержки. – Ты пойди, поспи в казарме часов до 12, раз ночью не удалось, а мы все организуем сами, чай, не рядовые бойцы, а сержант и капрал-шеф учебно-тренировочного взвода!

Лейтенант с благодарностью посмотрел на своих подчиненных:

– Ладно... Я так и сделаю... Но чтобы!.. – Он наигранно-грозно свел брови на переносице. – В 12.30 я проверю готовность группы к десантированию!

Бойцы вытянулись по стойке «смирно», не переставая улыбаться, – это была их игра, военная игра великовозрастных мужиков.

– Так точно, месье лейтенант! – рявкнули они в один голос. – Разрешите выполнять?

Андрей хлопнул обоих по плечу:

– Вперед! А я посплю немного... Эх! Хорошо быть лейтенантом!..

...Через восемь часов, ровно в 14.00, тяжелый, огромный и с виду неуклюжий, как бегемот, транспортный «Геркулес» оторвал свои колеса от взлетной полосы аэродрома в Абажеле, для того чтобы через два часа приземлиться на Корсике, на аэродроме легендарного прославленного 2-го парашютно-десантного полка (2-го ПДП) в Аяччо. Его безразмерное брюхо было наполовину заставлено какими-то тюками, а вот пассажирами этого «авиалайнера» были только трое – Стингер, Джагглер и Чиф[14] ...

...16.03 РМ

...Земля приближалась со скоростью летящего на всех парах локомотива, ветер продувал насквозь, освежая еще тяжелую голову. Сегодня Андрей не стал устраивать никаких «показательных» прыжков, справедливо оценивая свое состояние. Если честно, то даже сейчас прыгать с парашютом, если следовать инструкции, ему было категорически запрещено – никакого алкоголя минимум за двое суток до прыжка! И он это знал как никто другой! Но... Во-первых, опыта ему было не занимать, как-никак, а количество его прыжков уже давно перевалило за четыреста. Во-вторых, дневной прыжок в ясную, почти безветренную погоду – это вообще для учеников! Ну, и в-третьих, Андрей любил рисковать, когда от выброшенного в кровь адреналина аж трясет всего, но ненавидел глупый и бестолковый риск, граничащий с глупостью, и всегда, в любом состоянии, четко знал границу между разумным, расчетливым риском и придурочной бравадой!.. Сегодня у него был обычный прыжок! Что называется, «для записи в книжку парашютиста»...

Он посмотрел на высотомер, который уже успел показать цифру 500, и выбросил маленький вытяжной парашютик. Через секунду над головой раздался хлопок, и он почувствовал привычный для любого парашютиста удар лямками в пах – раскрылся основной купол...

Хотя, если уж быть совсем точным, то это был не обычный десантный парашют, а «матрас» или «крыло», это уж кто как называет, параплан для групп специального назначения, на котором, если раскрыться на 1000 метрах, можно планировать, используя потоки воздуха, до 40, а то и 50 километров. Сегодня это не требовалось, но Андрей специально попросил пилотов выбросить его группу километров за пять от полигона. Он не мог отказать себе в удовольствии попарить немного над землей перед приземлением, да и лишняя тренировка никогда не помеха.

Он подобрал управляющие стропы и стал полого планировать в сторону полигона. Метров на пятьдесят ниже и немного левее тем же самым занимались и его унтер-офицеры. Три темно-серые «птицы» медленно и величаво стали приближаться к полигону со стороны моря.

Чиф наблюдал сверху за тем, как управляются со своими парашютами его подчиненные, и понимал, что земли они достигнут позже него, гораздо позже! В нем начинал просыпаться командир учебного взвода:

«Надо будет подтянуть прыжковую подготовку, чтобы пацаны умели приземляться тогда и там, где это приказано...»

И здесь, если честно, он был к ним немного несправедлив. Когда-то, теперь уже очень давно, в ДОСААФе существовали определенные нормативы. После пятидесяти прыжков спортсмену присваивался статус «Парашютист-инструктор», для того чтобы получить «Мастера спорта СССР», нужно было напрыгать сто пятьдесят, а для того, чтобы попасть в союзную сборную и получить значок «Мастер спорта международного класса», – триста. Спортсменом-парашютистом Андрей никогда не был да и не хотел, но прыжков в его активе, ночных, дневных, на лес, воду, горы, было гораздо больше... Просто ему хотелось, чтобы его бойцы могли и умели ничуть не меньше его самого – на то они и были бойцами спецназа...