Последняя стрелка - Серегин Михаил Георгиевич

Она стояла у зеркала возле входа в гардероб и старательно подкрашивала губы. Видимо, кто-то окликнул ее из банкетного зала, и она начала поворачиваться, держа губную помаду в поднятой руке. Именно на эту руку и наткнулся Полунин.

В своем стремительном движении он едва не сбил девушку с ног. Та вскрикнула и, потеряв равновесие, мазнула помадой Владимира по щеке. Полунин успел подхватить ее за талию, невольно прижав к себе. Девушка облегченно выдохнула.

– Извините меня, пожалуйста, – виновато проговорил Полунин, посмотрев девушке в лицо.

На вид ей можно было дать не больше двадцати двух – двадцати трех лет. Девушка смотрела на него пронзительной голубизны глазами, а по ее тонким, красиво очерченным губам скользнула легкая, чарующая улыбка. Одной рукой девушка держалась за плечо Полунина, а другой, ненароком коснувшись его груди, поправила белокурые волнистые волосы.

– Это вы меня извините, – с легким вздохом ответила она. – Я такая неловкая. Нужно было посмотреть, прежде чем поворачиваться. Ой, я вас помадой измазала! Сейчас сотру… Господи, забыла платок! Какая же я рассеянная.

Девушка начала рыться в сумочке, но Полунин остановил ее. Он чуть придержал девушку за руку, машинально отметив, что она дрожит. Решив, что это от испуга, Владимир улыбнулся.

– Не стоит беспокоиться, – проговорил он и, отпустив руку девушки, достал из кармана платок. – У меня есть свой. Еще раз извините и прощайте. Я тороплюсь!

Полунин чуть наклонил голову и, развернувшись, направился к Вольцеву. По дороге Владимир вытер платком перепачканную щеку и, небрежно сунув его в карман, забыл о происшествии.

– Ну что, Владимир Иванович? Решили свои проблемы? – легкой улыбкой встретил его заместитель министра. – А вы, я смотрю, пользуетесь в этом городе популярностью! Девушки так и вешаются вам на шею.

Вольцев раскатисто захохотал. Его смех тут же подхватили окружающие. И хотя многие даже не слышали, о чем он говорит, постарались выдавить из себя подобострастные смешки различной степени интенсивности. Полунин сдержанно улыбнулся.

– Это была просто случайность, – проговорил он.

– Конечно, случайность! – перебил Владимира Вольцев. – Но после таких случайностей обычно дети заводятся!

Столичный барин снова засмеялся. На этот раз его поддержали более дружно, поскольку передние уже успели передать на дальний конец стола смысл шутки заместителя министра. Глядя на эту подвыпившую компанию, Полунин вдруг почувствовал отвращение. И прежде всего к Вольцеву. И решил побыстрее закончить бестолковые разговоры.

– Александр Петрович, боюсь, мы не сможем дальше продолжать светскую беседу, – Полунин старался говорить как можно спокойнее. – К сожалению, мои проблемы оказались намного серьезнее, чем я думал. Извините, но мне придется вас покинуть!

– Что-нибудь с производством? – насторожился Вольцев.

– К сожалению, нет, – отрезал Владимир. – Это проблемы личного характера и требуют немедленного решения. Это все, что я могу вам сказать. Поэтому извините, но я вынужден попрощаться!

Пока Полунин разговаривал с заместителем министра, в банкетном зале наступила тишина. Кое-кто на самых дальних местах, конечно, вполголоса переговаривался, однако и им было слышно, о чем ведут речь Полунин и Вольцев. Когда же Владимир сказал, что вынужден попрощаться, по залу пополз удивленно-осуждающий шепоток. Впрочем, ни Вольцев, ни сам Полунин не обратили на это внимания.

– А что с моим предложением? – недовольным тоном поинтересовался заместитель министра.

– Передайте, что я готов его обсудить, – кивнул Полунин. – Пусть присылают своих людей, и мы обговорим условия. Большего обещать не могу. Но в принципе предложение интересное.

– Что же, рад это слышать, – самодовольно усмехнулся Вольцев, поставив себе в заслугу согласие Владимира. – Тогда ждите нас через пару недель. Да, вот еще что! Немцы народ щепетильный. Они дорожат своей репутацией. Я знаю, что все ваши похождения остались в прошлом, и сейчас вы просто пример законопослушания, но все же по-дружески хочу предупредить вас, Владимир Иванович, не вляпайтесь снова в какую-нибудь историю. Иначе на предстоящей сделке можно будет поставить крест. И неприятности будут у нас обоих!

Пока Вольцев говорил, Владимир едва сдерживал растущее раздражение. Этот столичный боров не просто предостерег его от неосторожных шагов. Он угрожал. Это и ежу было ясно. Полунин с трудом сдержался, чтобы не врезать по носу зарвавшемуся чинуше.