Личный досмотр - Воронин Андрей

Было начало седьмого утра — время, когда густая пелена над озером начинала рваться и таять, уползая в лес и там исчезая без следа. Тяжелая, сколоченная из дубовых досок дверь особняка отворилась, и на крыльцо вышел пожилой, но крепкий еще мужчина в полувоенной одежде. Привалившись плечом к пузатой, как на лубке, каменной колонне, поддерживавшей вычурный навес, он продул беломорину и закурил, аккуратно спрятав горелую спичку обратно в коробок.

Некоторое время постоял неподвижно, лишь изредка вынимая изо рта папиросу, чтобы сбить пепел. Выцветшие серо-голубые глаза, казавшиеся неестественно светлыми на загорелом, обветренном лице с тяжелым подбородком и выбритыми до глянцевого блеска щеками, неторопливо, по-хозяйски обшаривали расстилавшуюся перед ним водную гладь с едва различимой в тумане темной полоской противоположного берега.

Лицо было задумчивым и умиротворенным, под стать этому туманному, теплому утру, и мысли текли неторопливо и плавно. Ему было хорошо здесь, особенно когда хозяин находился в отъезде: озеро, лес, тишина и покой — чего еще желать человеку в возрасте? Не жизнь, а бесплатный курорт, и обязанностей, считай, никаких. Конечно, когда хозяин привозит гостей, приходится хлопотать, но люди они все серьезные, уважительные и к безобразиям не склонные. Нет, как ни крути, а ему крупно повезло: это тебе не в городе на нищенскую пенсию мыкаться...

Где-то в недрах широченных полушерстяных галифе раздалась приглушенная плотной тканью трель мобильного телефона. Звук этот, хотя и негромкий, был настолько неуместным на фоне берез, сосен и тумана, что человек на крыльце невольно вздрогнул и лишь после третьего звонка вытащил из кармана трубку мобильника. Неуклюже проделав с ней все необходимые манипуляции, он осторожно, словно бы с опаской, поднес трубку к уху и, уважительно держа потухшую папиросу немного на отлете, сказал:

— Але! Уваров у аппарата!

— Здорово, Михеич! — раздался в трубке знакомый жизнерадостный голос. — Спишь?

— Да какой тут сон, когда кругом такая благо-. дать, — расслабляясь, ответил Михеич. — Задумался малость... Здорово, коли не шутишь. Тебе-то чего не спится, старшой?

— Служба не дает, мать ее в душу, — с неискренним вздохом ответил «старшой».

Ни имени, ни фамилии этого человека Михеич не знал. Считался он начальником охраны хозяина и вроде бы ходил в чине майора, хотя на этот счет у Михеича полной уверенности не было. Охранники между собой называли его Багром, а хозяин, как и положено хозяину, ко всей без исключения обслуге обращался исключительно посредством барского «э-э-э» — в воспитательных, надо полагать, целях. Насчет воинского звания Багра Михеич сомневался, звать его Багром стеснялся и потому дипломатично именовал его «старшим» во избежание недоразумений, тем более что по роду своей теперешней службы мог считаться его подчиненным. Правда, Багор командовать им никогда не пытался, ограничиваясь тем, что передавал распоряжения хозяина.

— Ох, рано встает охрана, — в своей всегдашней дурашливой манере пропел Багор. — Ты вот чего, Михеич... У тебя там как — порядок?

— Как всегда, — сказал Михеич, вставляя недокуренную папиросу в угол рта и неловко прикуривая одной рукой. — А что, хозяин решил наведаться?

— С гостями, — уточнил Багор. — Так что кончай там благодатью любоваться. Хозяин велел, чтобы к его приезду баня была готова.

— Дело нехитрое, — сказал Михеич. — Когда ждать-то?

— Да сразу после обеда, — ответил Багор. — Часикам этак к трем.., ну, может, к четырем. Людей тебе прислать?

— Да на кой ляд они мне здесь, твои люди, — проворчал Михеич. — Вот разве что водки пускай привезут, маловато после прошлого раза осталось. Ну и зелени опять же: огурчики там, помидорчики, укроп разный...

— Заметано, — бодро сказал Багор. — Прямо сейчас и отправлю.

— Можешь не торопиться, — недовольно пробурчал Михеич. — Не люблю я, когда твои амбалы день-деньской под ногами шастают...

— Сочувствую, — сказал Багор. — Я вот, к примеру, не люблю, когда дождик идет.., зиму не люблю, потому что холодно и за отопление платить надо. А люблю я, Михеич, лето, и чтобы баб побольше... Идея понятна?

— Да уж куда понятнее, — вздохнул Михеич. — Служба — она служба и есть...

— ..пропади она пропадом, — закончил за него Багор и хохотнул в трубку. Разговаривая по телефону — да и при личных контактах тоже, — он легко мог произвести впечатление рубахи-парня, добродушного и простоватого, как щенок сенбернара, но глаза у него всегда оставались холодными и цепкими, как два рыболовных крючка, и потому Михеич не стал пререкаться дальше — испытывать терпение Багра ему не хотелось по многим причинам.