Охота на пиранью - Бушков Александр

Морской Змей пока что держал слово. Мазур представления не имел, какие кнопки тот нажал и как раскручивался механизм, – примерно представлял картину, и этого было достаточно. Главное, нужную информацию раздобыли четко и быстро. Только бесконечно далекий от теневой стороны жизни дилетант полагает, что морская разведка – контора, с которой можно столкнуться лишь поблизости от морей-океанов. Просто в глубине континента на улицах не видно людей в морской форме, вот и все. Но если днем не видно звезд, это еще не означает, что их нет. Современный мир так сложен, что прибрежные города нельзя рассматривать отдельно от всей страны, ниточки тянутся во все углы...

Она вышла с очередным пакетом, присовокупила его к первому, лежавшему на заднем сиденье, тронула машину. На сей раз Годему пришлось чуть потруднее, но он, в конце концов, подрезал оплошавшего желтого «Москвича» и воткнулся в поток, ползущий короткими рывками.

– Точно, на дачу намыливается, – сказал он, поднимая козырек. – Расклад прежний?

– А что, есть моральные препоны? – усмехнулся Мазур.

– Никак нет, – бросил Голем, почти не раскрывая рта.

В его искренности Мазур не сомневался. И испытывал к нему весьма даже двойственные чувства. А то и тройственные, если уместно такое определение. За два года, что Голем провел в его группе, Мазур успел убедиться, что на парня можно положиться, как на собственноручно смазанный пистолет. Выполнит любой приказ, не задавая вопросов.

Это-то и пугало чуточку – а может, отвращало. Невозможно определить словами, в чем разница, но Голем был д р у г о й. Молодое поколение, служившее столь же истово, как старшее, но лишенное чего-то неуловимого – то ли капелюшки наивного романтизма, то ли веры в в ы с о к о е. Пусть даже это высокое, как оказалось, ошибка и порок сгинувшего коммунизма. Худо-бедно, но их поколение во что-то верило – а новое, вроде Голема, просто служило, знало, что обязано побеждать и не изменять, однако этого мало... Или такие мысли и есть признак подползающей старости? Мазур открыл бардачок, вынул тот самый ТТ с глушителем, к которому успел уже привыкнуть. Затвор почти бесшумно скользнул назад, вернулся на место.

Он не испытывал ни жалости, ни угрызений совести. Вмазать ей в затылок, чтобы выходное отверстие пришлось на лицо, пусть потом так и найдут, поднимут голову с забрызганной мозгами панели, пусть такой ее и увидит муженек... Око за око. У их «пятерки» форсированный движок, способный потягаться с новым «мерседесом», чужие номера – искать будут до скончания века, сваливая на очередные разборки... А Прохора он достанет дней через пару, когда тот успеет кое-что понять...

Дорога раздваивается, пробки уже нет. Мертвая сворачивает направо – она уже мертвая, хоть о том и не подозревает. Бедная, невезучая фигурка на доске... На пути к роскошным пригородным дачам машин немного, легко будет догнать и притереться вплотную. «Фольку» на такой скорости достаточно будет одной пули в переднюю покрышку, а все остальное займет секунд несколько...

Мазур стал опускать стекло со своей стороны. Бросив на него быстрый взгляд, Голем понял и прибавил газу. Город кончился, по сторонам дороги только сосны, подъем продолжается, а на спуске их и можно брать тепленькими...

– Отбой, – сказал вдруг Мазур. – Уходим.

Голем, не посмотрев на него, сбросил скорость и развернулся, машина пошла к городу. Старший лейтенант так и не задал ни единого вопроса – молодое поколение, прагматизм в квадрате...

Вот именно, прагматизм. Мазур только сейчас сообразил, что играл вслепую. Судил противника по себе. Хорошо еще, сообразил в последнюю секунду.

Где гарантии, что пуля в затылок этой холеной кошке вызовет у Прохора душевную боль? Никакой гарантии...

* * *

...Без семи два Мазур услышал голос Голема:

– Готово со сканером.

– Выводы? – спросил он в крохотный микрофон, нависавший над губами на выгнутой консольке.

– Примитив. Электронного забора по периметру нет. Датчики на окнах, телекамера у входа. И трое лбов внутри – не проблема. Ответ?

– Сходимся, – сказал Мазур.

И бесшумно переместился меж деревьев метров на двадцать правее. Сбоку вынырнула столь же бесшумная фигура, в таком же черном комбинезоне, чуточку мешковатом, чтобы не привлечь постороннего взгляда четкими очертаниями, кое-где усеянном черными лентами-лохмашками, в капюшоне, покрытом теми же маскировочными нашивками. Словом, два черных куста скользили друг другу навстречу, готовые замереть при каждом шорохе. Сойдясь, одновременно подняли руки к головам, отключая крохотные рации, поправили черные сумки на поясах.