Государственный киллер - Серегин Михаил Георгиевич

В квартире Ильи ночевала и Оля. Она тоже, мягко говоря, не рассчитала своих сил в плане употребления спиртосодержащей продукции и уже к девяти вечера ходила по синусоиде, а потом написала струей баллончика с краской на двери своей квартиры: «Мама, я у Володи».

Свиридов, будучи по характеру достаточно веселым и коммуникабельным человеком – иногда даже чересчур, – все же не принял участия в пьянке Оли, Ильи и отца Велимира. Владимир давно заметил, что уже после третьей Илья и Афанасий приобретают почти идиллическое сходство во взгляде на жизнь и спаиваются в дружную компанию.

Свиридов не стал присутствовать при этом: природная беззаботность, в свое время задушенная «Капеллой» и только в последние годы начавшая еще как-то реанимироваться, изменила ему. Он не видел, как пьяный Илюха, столько натерпевшийся за этот день, прыгал на одной ножке вокруг истерически хохочущей Ольги и пел гнусавым голосом кукольного паяца: «Был беспечны-им и наивны-им чиррипахи юной взгля-а-ад… фсе-о-о вокруг казалось дивным… ы-ы-ы… триста лет та-аму назад!»

Свиридов не видел и не слышал, как отец Велимир громогласно хохотал над очередной серией эмтивишных мультипликационных идиотов Бивиса и Баттхеда и, подражая одному из них, кричал продолжающему клоунаду Илье:

– Слышь, баклан, это полный отстой!

Свиридов ушел в пустую квартиру Марины Андреевны и ночевал там. Правда, Оля пыталась нарушить его уединение незамысловатыми предложениями присоединиться к компании или – еще лучше – к ней одной. Говорилось это таким откровенным тоном, что Владимир понял слово «присоединиться» буквально – в самом что ни на есть грубом и утилитарном смысле: по принципу «сегодня на орбите произошла стыковка станций "Мир" и "Союз-Аполлон"…

На эти предложения Свиридов повернулся лицом к стене и сделал вид, что спит.

Глава 6

Настоящее лицо Кардинала

В служебной машине, которую, как упоминалось, вел Бондарук, пресвятой отец начал клевать носом. Конечно, пить и черт-те чем заниматься до трех утра, а потом встать спозаранку – как именовал время до полудня сам отец Велимир – это не проходит даром и для самого богатырского здоровья. Бондарук то и дело косился на Фокина и морщился, улавливая сногсшибательные волны перегара, исходившие от него.

Подполковник Панин встретил их во дворе специальной базы ОМОНа, где готовилась группа захвата в составе семи человек во главе с капитаном Купцовым. Подполковник разговаривал по телефону с вице-мэром и получал последние указания.

– А, Свиридов, – проговорил он, – как готовность?

Владимир кивнул, а Фокин синхронно промычал что-то маловразумительное, отчего Панин недоуменно поднял брови.

– Это Свиридов, – сказал он в трубку «мобильника», – к телефону? Одну минуту. Тебя… Козенко, – он протянул трубку Владимиру.

– Ну что, Владимир, как готовность? – услышал Свиридов голос вице-мэра.

– Ну надо же! – откликнулся Владимир. – То же самое сказал мне и Панин. Готовность прекрасная, Андрей Дмитриевич.

– Придерживайтесь всех инструкций Панина, и тогда все будет в порядке, – напутствовал зам градоначальника. – Я имею в виду твою последующую жизнь. Ну, с богом!

И его превосходительство господин вице-мэр дал отбой.

– Выезжаем через пять минут, – сказал Панин. – В одиннадцать двадцать нужно быть на месте. Свиридов, командуешь второй группой. Я уже представил ребятам тебя и Фокина как московских специалистов по нейтрализации террористов.

– А первая группа? – спросил Владимир.

– Там я и Купцов. Вот тебе передатчик, будем координировать действия групп. Ясно?

– О том, что не совсем ясно, я спрошу у тебя, Панин, после операции, – сказал Свиридов. И толкнул в бок засыпающего на ходу Фокина.

…В группе Свиридова оказалось пятеро рослых ребят мрачного вида, в черных масках, в камуфляже и с автоматами, а также один знакомый тип в гражданском – уже фигурировавший ранее лейтенант Бондарук. То, что в группу был назначен Бондарук, откровенно удивило Владимира. Он не думал, что лейтенант имеет какое-то понятие о силовых методах работы, исключая разве что профилактику образования почечных камней у задержанных граждан посредством тычков под ребра.

Сейчас Бондарук выглядел куда как боевито, обрядившись в омоновскую униформу и – после некоторого раздумья – прямо на глазах Свиридова натянув на лицо черную маску с прорезями для глаз, носа и рта.