Смерти вопреки - Воронин Андрей

– Жизнь – это не люди и не вещи, жизнь – это ты сам, – ни к кому конкретно не обращаясь, произнес Банда.

– Я считаю до трех, – серьезно сказала Роза. – Или вы соглашаетесь, или..

Александр не мог сказать «нет», хотя Артем Прищепов рассчитывал именно на это, несмотря на весь ужас своего финансового положения.

– Раз…

Бондарович прикрыл глаза. «Не хватайся за большее, когда можно обойтись меньшим',» – вспомнил он одну из своих заповедей.

– Два…

– Налейте нам, пожалуйста, воды, – произнес Банда самым обыденным тоном, хотя ситуация требовала от него совсем другого поведения Можно было подумать, что он сидит в баре и обращается к официантке.

– Но сперва я скажу «три».

– Я согласен, – чуть более поспешно, чем следовало бы, произнес Банда.

Про Артема Прищепова никто не вспоминал, словно его согласия и не требовалось. Роза поднялась и слегка дрожащими руками принялась наливать минеральную воду в высокие тонкостенные стаканы. , – Не стоит волноваться – я бы все равно сказал «да».

– Я, наверное, показалась вам слишком жесткой?

– Именно.

– Значит, – вздохнув, произнесла Роза, – я могу рассчитывать на вас?

– Да, можешь, – кивнул Мамаев, – принеси, пожалуйста, мои бумаги. Они в «дипломате» в моем кабинете на столе. Найдешь, надеюсь?

– Найду, – кивнула Роза, посмотрела на Банду, на Артема, вздохнула и добавила:

– Хорошо Сейчас принесу.

Она легко поднялась из своего низкого кресла. Ее платье при этом приподнялось, и Александр Бондарович быстро отвел глаза. Когда девушка наконец вышла из комнаты, он набросился на Рахмета:

– Это что значит?! – закричал он. – Вы что, дочь свою под пули ставите? Крыша поехала? Деньги голову вскружили?

Рахмет терпеливо выслушал его и затем возразил:

– Я вовсе не хочу, чтобы Роза находилась рядом с вами под пулями. Нет, я хочу совсем другого. Я хочу, чтобы вы были рядом с ней, когда она окажется под пулями. Я хочу, чтобы наряду со всеми другими делами вы еще и охраняли мою дочь, и за это я заплачу дополнительно.

Наконец-то прозвучала эта полная самодовольства фраза – правда, и произнесена она была чуть ли не с мольбой в голосе. Это-то и дало возможность Банде вновь почувствовать себя хозяином положения.

– У вас нет денег.

– Вы же беретесь их найти.

– Уже начинаю жалеть об этом.

– Думаете, мне было легко? Ей пришлось дважды считать до трех, прежде чем я согласился.

Банда хотел возразить, но в это время Роза вернулась в комнату. В руках у нее был атташе-кейс.

– Это мой первый взнос и документы, – объяснил Мамаев. – Он погасит первые проценты.

Он взял у дочери портфель и взвесил на руке.

Банда молча следил за его действиями, прикидывая, в какой пропорции там могут находиться деньги и бумаги.

– Одному из вас придется съездить в Москву, – сказал Мамаев, положил «дипломат» на журнальный столик, установленный между креслами, и открыл его ключом, который вытащил из кармана.

В «дипломате» и в самом деле были деньги. Довольно много денег – тысяч сто пятьдесят-двести различными купюрами и несколько папок с бумагами.

– Что ж, раз так, значит, можно приступать к делам, – бодрым голосом сказал Банда, повернулся к Артему и, кивнув на «дипломат», спросил:

– Ну что, Артем, слетаешь в Москву с этим хозяйством?

После недолгого разговора с банкиром Банде удалось на короткое время остаться с Артемом наедине. Ни слова не говоря, он достал из кармана универсальную отмычку и вскрыл кейс. Банда листал документы, запоминая названия фирм, номера счетов. Можно было бы, конечно, так не спешить – вызваться самому лететь в Москву и по дороге сделать даже копии документов, но это означало бы потерю драгоценного времени. Вскоре Банде пришлось убедиться, что документы – это всего лишь правдоподобная «липа», изготовленная Мамаевым для затягивания переговоров. Да, счета были настоящими, но из этого отнюдь не следовало, что денег у банкира нет. Можно тратить миллионы и получать прибыли вдвое больше, чем потрачено. Рахмет же показывал только убытки.

– Тебе обязательно заглядывать куда не следует? – поинтересовался Артем.

– Я хочу знать, в каком дерьме сижу вместе с тобой, – не отрывая взгляда от бумаг, ответил Бондарович.

– У нас нет выбора.

– Не говори сразу за двоих.

Прищепов хотел возразить, но Банда говорил таким тоном, что ему трудно было возражать.