Наследство из преисподней - Гладкий Виталий Дмитриевич

– Ну, эти мелочи пусть вас не волнуют. Все неувязки я беру на себя. Главное то, что у вас будет требуемая сумма и даже немного больше… хе-хе, чтобы достойно отметить столь приятное событие.

– Спасибо за совет. Скорее всего, я соглашусь. Но прежде мне хотелось бы посмотреть, что это за наследство, и в каком оно состоянии.

– Это не проблема… – Самуил Абрамович поднял телефонную трубку и вызвал водителя. – Прямо сейчас и поедем. Вы не возражаете?

– Почему я должен возражать? Наоборот – я горю желанием быстрее покончить с формальностями.

Оказалось, что у Самуила Абрамовича, кроме водителя, был еще и телохранитель – угрюмый на виж верзила с пудовыми кулаками. Да и шоферюга, похоже, не только баранку крутил.

Надо будет ему посоветовать немного приподнять наплечную кобуру, чтобы она не выпирала из-под легкой куртки…

А если учесть двух охранников в холле здания, стерегущих вход, и понатыканные везде камеры видеонаблюдения, то фигура Самуила Абрамовича и вовсе приобрела очертания египетского сфинкса.

Похоже, контора приносила ему немалый доход. Это значило, что его вес среди городского бомонда был очень даже солидный.

Квартира была опечатана и закрыта на три очень хитрых замка. Она находилась в доме с консьержем, так что по поводу ее охраны можно было не беспокоиться.

Отворив входную дверь сейфового типа, мы зашли внутрь квартиры. (Блин! Моей квартиры! Ну и дела…) Обилием мебели она не страдала. Наверное, Мошкин-старший решил, что горе – горем, а денежки счет любят.

По отпечаткам на паркетном полу я определил, что из квартиры вывези как минимум два дивана, четыре кресла, несколько шкафов, спальный гарнитур, пианино, а также все ковры.

Кроме того, были сняты со стен и картины. Но все равно кое-что из мебели осталось: кухня (по-моему, итальянская), софа, стол, несколько стульев, прихожая и даже телевизор.

– Мне кажется, здесь кое-чего не хватает, – обратился я к Самуилу Абрамовичу, показав на голые стены и на те места, где стояла мебель.

– В завещании ничего не сказано по поводу мебели и других предметов обстановки, – ответил он несколько суховато.

– Это я знаю. И тем не менее, мне бы хотелось знать, куда все подевалось.

– Мебель вывезена по указанию родителей усопшего, – немного выспренно ответил Самуил Абрамович.

Значит, я был прав в своих умозаключениях – с барахлом подсуетился бывший партайгеноссе. Вот гад…

Все ему мало.

– Едем дальше? – спросил Самуил Абрамович, когда мы закончили с осмотром квартиры.

– Едем…

Дача была не очень, чтоб уж очень. Ее построили на берегу небольшой, но чистой, речушки среди высоких сосен.

Сам участок был огорожен порядком обветшавшим деревянным забором. Скорее всего, Зяма купил не сколько дачу, столько участок под новую застройку. (Интересно, была ли у него еще какая-нибудь недвижимость? Мне почему-то казалось, что Зяма просто не мог ограничиться одной дачей и неплохой, но достаточно тривиальной квартирой. Это на него не похоже.

Он всегда любил шик и большой размах).

Я хорошо помнил эти места. В детстве мы ходили сюда смотреть на партийную и торговую городскую элиту, которая и построила небольшой дачный поселок.

В летний период власть имущие и торгаши часто устраивали совместные гуляния, накрывая при этом на берегу речки весьма недурственные столы.

Мы – то есть голоштанная детвора – всеми правдами и неправдами пробирались на охраняемую милицией территорию спецдач и, глотая голодные слюнки, наблюдали из кустов за поистине валтасаровыми пирами "слуг народа" и их захребетников.

Однажды, когда с продуктами в городе стало совсем худо, пацаны с моей подачи устроили набег на шикарный дастархан с горой деликатесов. Выждав, когда хорошо поддатые дяди и тети пошли купаться, мы, как стая голодных дворняжек, выскочили из зарослей и в один миг опустошили пиршественный стол.

Помню, что мне тогда досталась палка сыровяленой колбасы, приличный кусок буженины, бутылка коньяка и какие-то консервы.

За нами никто не погнался, но с той поры дорога в дачный поселок всякой шантрапе была заказана.

Милиция ловила нас на дальних подступах к спецдачам, и тех, кто постарше, били, а перепуганным до обмоченных штанов малявкам грозили всякими карами.

Поэтому в дачный поселок ходили только самые отчаянные сорвиголовы. Со временем эти походы стали сродни эпическим подвигам и наиболее крутыми пацанами считались те, кто побывал территории спецдач не менее десяти раз.