Облава на волка - Серегин Михаил Георгиевич

Щукин помотал головой и выпустил струю табачного дыма.

– Ну и хрен с ними, – легко согласился Ляжечка, – потом рассчитаемся. Ведь бабок, которые мы с тобой срубим, – о-го-го сколько будет! На всех хватит.

«А что? – подумал вдруг Щукин. – Почему бы мне и не согласиться на дело, которое Ляжечка предлагает. Конечно, мудак он, и все дело его… соответствующее… Но, судя по всему, завязан он с серьезными ребятами, и про то, что сорвался от ментов своих, – тоже не врет. А мне теперь деваться некуда. В угол загнали. Я уж думал, что все – кирдык. Да нет – Ляжечка появился, как неожиданный спаситель. Может, это и на самом деле – перст судьбы? Сама судьба мне указывает, что делать и куда идти?»

Щукин задумался над этими своими словами. Он-то всегда считал, что человек сам определяет свою судьбу и сам выбирает, куда идти. Но сейчас судьба складывалась таким образом, что лучшим выходом из создавшейся сложной ситуации, которую он никак не мог контролировать, было бы согласиться на условия Ляжечки и удариться в очередную авантюру, исход которой нельзя было предугадать.

«Ну да ладно, – решил Щукин, – все равно все в моих руках. А сложных ситуаций в моей жизни было навалом. Вся моя жизнь, можно сказать, одна нескончаемая сложная ситуация. Так уж и быть – согласен».

– Согласен, – сказал Щукин.

– А? – не понял Ляжечка.

– Согласен, говорю, – повторил Николай, – на твои условия. Девочку там перевозить или еще что…

– Ты вот о чем… – немного удивленно проговорил Ляжечка. – Я так и понял, что ты согласен. Иначе бы ты не пришел на встречу. Правильно… Или?..

Он выжидающе посмотрел на Щукина.

– Правильно, – сказал Николай.

Ляжечка, очевидно, успокоившись, кивнул. Он свернул с проселочной дороги на какую-то совсем разбитую, едва различимую в грязи тропинку. Теперь они ехали посреди пустынной изрытой кочками степи, где изредка возвышались над поверхностью земли чахлые кустики.

Они приближались к какому-то поселку. Не поселку даже, точнее – полудесятку низеньких одноэтажных строений, прилепившихся к неожиданно блеснувшей вдали свинцовой глади озера.

– Это что? – спросил Щукин, брезгливо прищурившись на строения. – Сараюшки какие-то…

– Лодочная станция, – сказал Ляжечка и почему-то мгновенно стал серьезным.

Ляжечка зачем-то увеличил скорость, и лодочная станция теперь быстро вырастала в лобовом стекле.

– Лодочная станция, – проворчал Щукин и спросил, когда синяя «шестерка» поравнялась с первым строением: – А скоро мы до места назначения доедем?

Ляжечка снизил скорость.

– Все уже, – сказал он и, затормозив, заглушил мотор, – приехали.

Глава 7

Щукин вышел из машины и огляделся. День катился к вечеру, и берега озера уже окутывал серый туман. Ни одного человека не было видно вокруг, только какие-то птицы, невидимые из-за тумана, верещали тоненько, точно плачущие дети. Тянуло отовсюду сыростью, и грязь чавкала под ногами.

«Ну и что? – подумал Щукин, закуривая новую сигарету. – Зато ментов здесь нет. Да и вряд ли они тут будут меня искать. Какая-то заброшенная лодочная станция… Интересно, здесь хоть кто-нибудь есть?»

– Тут есть кто-нибудь? – спросил он у Ляжечки.

Ляжечка, сопя, выбрался из машины и направился к главному строению станции – одноэтажному дому, подошел к закрытому ставней окну и негромко постучал замысловатым и явно условным стуком.

Потом прислушался, кивнул Щукину и, шепотом бросив ему: «Погоди минутку», – пошел к двери, едва передвигая ноги в непролазной грязи.

Дверь приоткрылась ровно на столько, чтобы Ляжечка мог проскользнуть туда, и тут же закрылась за его спиной.

«Конспираторы хреновы, – хмыкнул Николай, – они бы еще пароль у него спросили».

Через несколько минут дверь, скрипнув, приотворилась.

– Колян! – крикнул возникший на пороге Ляжечка и махнул Щукину рукой. – Все нормально! Заходи!

Бросив сигарету, Щукин направился к двери.

* * *

В маленьком помещении, где едва хватало места для грубо отесанного стола, трех стульев и лежанки, покрытой бараньим тулупом, источавшим редкое зловоние, находился неприметный человек средних лет в спортивном костюме. Когда Щукин вошел в помещение, неприметный поморщился и отвернулся от окна – единственного источника света. Николай посмотрел на Ляжечку, ожидая, что тот представит ему своего подельника, но Ляжечка только подмигнул Щукину, неприметный же, боком проскользнув мимо Щукина, словно стараясь не показать ему своего лица, вышел за дверь.