Победитель всегда прав - Гарин Максим

– Едем, – убежденно повторила Белкина и, не дожидаясь согласия Дорогина, принялась собираться.

Когда это требовалось, Белкина умела собираться очень быстро. Дорогин даже не успел докурить сигарету, а хозяйка квартиры уже теребила его за плечо:

– Расселся! Поехали, дела ждут!

Муму поднялся. Ему не хотелось ехать туда, где произошла трагедия. За свою жизнь он достаточно часто встречался со смертью, и в отличие от Белкиной у него к ней не было профессионального интереса.

Москву Варвара знала отлично. Она подсказывала Дорогину, как можно укоротить путь. Сергей и не подозревал, что они так быстро окажутся на месте. Варвара тут же оценила ситуацию. Машин, принадлежащих ведущим телекомпаниям, уже не было, они свое отработали по свежим следам и успели выдать информацию в эфир. Остались лишь неудачники – те каналы, у которых мало денег на дежурную бригаду, да еще бегали журналисты с диктофонами. Ловили всех подряд, вплоть до стариков-пенсионеров, идущих сдавать бутылки. От журналистов отмахивались, пик нашествия прессы уже прошел, и жители района пресытились славой. Да и боялись говорить что-нибудь конкретное.

– Здесь, – уверенно произнесла Белкина, узнав место, увиденное по телевизору.

Тел, конечно же, уже не было, их давно увезли, даже кровь смыли с асфальта. Но у стены лежали свежие цветы: розы, поздние тюльпаны, сорванные на пустыре ромашки.

– Красивый кадр, – произнесла Белкина, разглядывая полевые цветы в трехлитровой банке на фоне исписанной краской из баллончиков шершавой бетонной стены.

Она задрала голову, посчитала взглядом этажи.

– Восемнадцать. Это ж сколько времени лететь сверху вниз – можно и передумать, даже два раза.

Дорогина немного коробило от цинизма журналистки, но он понимал, профессия требует этого. Он стоял и курил, безучастно глядя на суету.

– Жди меня здесь, – Варвара решительно пошла к подъезду. Она по дороге остановила женщину:

– С вами уже говорили? – даже не уточняя о чем, поинтересовалась она.

– Да, говорили, с телевидения.

– Тогда извините.

Варваре не везло: все, к кому она обращалась, уже были «обработаны» ее коллегами, «выпотрошены», как любят выражаться следователи и журналисты, работающие с человеческим материалом. «Сволочи! – ругалась про себя Белкина. – Почему мне никто не сообщил раньше? Я бы нашла что-нибудь свеженькое. А теперь придется говорить с милиционерами. Может, кто-нибудь из знакомых ментов на месте окажется, узнаю хотя бы официальную версию.»

Она, теперь уже игнорируя обитателей двора, двинулась к темно-синему микроавтобусу с милицейскими номерами и двумя антеннами спецсвязи.

– Привет, ребята, – развязно произнесла она, хотя никого из милиционеров не знала в лицо.

Надежда была на то, что ее кто-нибудь узнает, но и этого не произошло. Тогда она назвала свою фамилию и издание. Газету читали и фамилию слышали, как-никак это ей принадлежала сенсация – голый прокурор с проститутками.

Завязался разговор. Варвара постепенно выуживала служебную информацию. Следователь особо не упирался, дело казалось ему достаточно простым, в том, что это не убийство, он был уверен.

– Девочки сами покончили с собой. Скорее всего тоталитарная секта. Родители не подтверждают, но и не отрицают.

– С одноклассниками говорили? – затаив надежду, поинтересовалась Белкина.

– Говорил. Они-то и подсказали, что девочки в последнее время куда-то исчезали.

– Может, проституцией занимались? – села на своего любимого конька Белкина.

– Нет, они исчезали днем, вечером возвращались. Я говорил с участковым, он-то знает всех, кто мог бы привлечь девочек к занятию проституцией.

«Тоталитарные секты – не моя специальность», – подумала Варвара, тем не менее продолжала расспрашивать следователя.

Тот пытался с ней заигрывать, Белкина особенно не противилась, но между улыбками не забывала задавать вопросы:

– На крыше ничего интересного не нашли?

– Нет, ничего, кроме их следов.

– Может, все-таки была записка?

– Исключено.

– Может быть, ветром сдуло?

– Там полно битого кирпича, они бы обязательно придавили записку. Там уже все осмотрели и проверили, на крыше были только две девчонки, на битуме – их отчетливые следы. Они посидели на корыте из-под цемента, выкурили по сигарете и спрыгнули.

Дорогин присел на капот машины, неторопливо курил и смотрел на скорбную суету людей во дворе.