Приговор воров - Серегин Михаил Георгиевич

– Да, – ответил Щукин, не сводя глаз с закрытого черным стеклом лица Рустама. – Это я помню. И что же произошло после того вечера? Ты мне расскажешь?

– А зачем, по-твоему, я тут? – глухо проговорил Рустам.

Они помолчали немного. Радостное возбуждение Щукина спало, а Рустам, казалось, еще более ушел в себя – и не мог поймать момент, чтобы начать главный разговор.

Щукин скосил глаза в сторону графинчика с водкой и вопросительно посмотрел на Рустама.

Рустам поколебался немного и кивнул. Щукин разлил водку по стопкам и пододвинул Рустаму одну из многочисленных тарелок с закусками. Рустам одним махом засадил содержимое стопки себе в глотку и, прокашлявшись, дотронулся до тарелки указательным пальцем. Потом медленно убрал со стола руки. От его внимания не укрылось то, что Щукин невольно проследил за его руками.

«А ведь он тоже не забыл выучку внутренних войск, – подумал вдруг Рустам. – И взгляд у него стал тверже и настороженнее. Судя по всему, он ведет не обыкновенную мирную жизнь. Это, впрочем, и понятно: обыкновенных мирных людей не заказывают киллерам».

– Ты, кажется, хотел мне что-то рассказать? – напомнил Щукин.

– Да, – сказал Рустам.

И начал рассказывать.

Глава 5

– Несколько лет я в Чечне пробыл, – говорил Рустам. – Контрактником. Все пацаны срок отбудут и домой возвращаются, а мне и возвращаться-то некуда. Я там безвылазно и сидел несколько лет – в Чечне. Ну, как там было, рассказывать не буду, ты, наверное, телевизор смотришь или газеты читаешь. Короче говоря, понимаешь, что там творилось. И сейчас творится.

Рустам надолго замолчал.

– А потом? – тихо спросил Щукин.

– А потом я вернулся, потому что надоело мне все. До смерти надоело. Каждый день одно и то же. Веришь, к концу очередного срока я уж думал – скорее бы меня грохнули. Но так и проносило… Потом, на очередном медосмотре, у меня врачи все-таки обнаружили ту самую болезнь психическую, о которой я тебе говорил, помнишь?

– Ага.

– До этого дня у меня с докторами, конечно, были проблемы, но всегда кто-нибудь выручал – мол, рецидивов не было, а боец Хантыбеков хороший. Ну а потом я приноровился этих психологов и психиатров обманывать. Так и прокатило бы, но один врач дотошный попался. Два часа со мной сидел, показывал всякие кляксы черные да вопросы задавал, а под конец оставил меня одного в кабинете, а сам вышел. Пятясь. Спиной, падла, ко мне не поворачивался. Боялся, что ли? На следующий день меня к главкому вызывают, он просто мне так – он вообще у нас простой мужик был – списывают тебя, говорит, Хантыбеков, списывают к чертям собачьим. Ну, раньше тоже такое было – с докторами. Хотя они на психов в армии, да в действующей – сквозь пальцы смотрят, а в последний раз нашла коса на камень. Тот психиатр кричит – я до маршала дойду! Таким, как Хантыбеков, не место в армии.

– Постой, – прервал его Щукин, морща лоб, – как же ты несколько лет отмазывался на медкомиссиях?

– А у меня способ был свой, – усмехнулся Рустам. – Если доктор кипеж какой поднимает, так я начинаю на полную катушку дурака валять – да так, что он в конце концов и решает, что я просто-напросто смеюсь над ним. А с тем последним доктором надоело мне дурака валять. Да и на гражданке захотелось пожить. Впервые за много лет. Списали меня в тыл. Поездил я по городам – денег-то у меня накопилось за время войны. Все город себе присматривал и хотел квартиру купить, но не получилось.

– Что так? – серьезно спросил Щукин, наливая по второй стопке.

Криво усмехнувшись, Рустам пожал плечами.

– Зашел я как-то в ресторан. Посидеть, выпить, как вот ты сейчас. А там компания каких-то гоблинов тупорылых гуляла. Наехали на меня. Чуркой называли. Я уж хотел прямо там, в ресторане, с ними разобраться, да подумал, что шуму будет много. А на нарах или в психушке париться мне не улыбалось. Короче говоря, слинял я от них. А потом выследил их группировку и начал работать. Одного за другим. По ночам снимал, как нас и учили в армии, а потом и на практике. Кого в квартире, кого в машине, кого на улице. В городе том паника началась. Искать меня стали. Не менты, а эти же бандиты. И как-то раз на меня вышли. Взяли меня, но кончать не стали, а целый сходняк устроили. Пытали – с кем я работал. А когда я сказал, что один, – у всех этих паханов шары на лоб вылезли.

– Постой, постой, – снова прервал его Щукин. – Слыхал я про этот шухер. В Самаре было?

Рустам кивнул.