Тайна черного ящика - Серегин Михаил Георгиевич

– Ну вот! – сказала я с досадой. – Опять! А говорите – с головой в порядке!

– Не твое это дело – голову мою обсуждать! – мрачно заявил Чугунков. – Ты о своей лучше побеспокойся. Целее будет.

«Интересно, это угроза или так, ради красного словца? – подумала я. – Один раз меня сегодня уже пытались убить. Теперь – угрожают! Веселенькое дельце!»

– Оставим эти глупости! – сказала я Чугункову примирительно. – Разберемся со временем, кто из нас куда метит. А сейчас предлагаю не углублять тему – завязнем по уши… Давайте лучше поговорим о наших старых знакомых. Я сегодня видела одного. Знаете, о ком я? Я сегодня Краевского видела. Того самого, нашего старого знакомого. Полковника Краевского!

– А чертиков зеленых ты еще не видела, а, Николаева? – издевательским тоном спросил Чугунков. – По моим данным, Краевский находится в Москве, в спецгоспитале МВД, его сильно потрепало в Каспийском море о камни, когда он выбирался из идущего на дно самолета. Пятый корпус, хирургический, третий этаж, отделение интенсивной терапии, палата шестнадцать, лечащий врач – полковник медицинской службы Василий Федорович Тимофеев. Поэтому – забудь о том, что ты видела какого-то мифического Краевского. Его здесь нет и быть не может. Он лежит в растяжках, под присмотром санитаров. Моих санитаров.

«Ах, мне, значит, показалось? – разозлилась я. – Это у меня, наверное, галлюцинация была, а заодно и у Сергея с Фимкой. В них другая узкоглазая галлюцинация всадила по пуле в каждого и в воздухе растаяла, а пули – остались почему-то!»

– А Ефим Шаблин, мой друг, которого вы натравили на меня, запугали почти до морального уничтожения – это тоже мне показалось? – напала я на Чугункова в свою очередь. – Не знала, что у вас такие методы работы, Константин Иванович! Вы знаете, во что вы его превратили? В больного человека, в невротика!

Чугунков неожиданно успокоился и спросил, с интересом на меня глядя:

– Что, и до Шаблина уже добралась? Прямо на пятки наступает! И что же тебе не понравилось в моих методах работы? Шаблин совершил что-нибудь такое, о чем теперь жалеет? Не знаю когда, но на него обязательно выйдет ФСБ. Так вот, я не хочу иметь у себя в кармане мину с дистанционным управлением, пульт от которой – у противника. Я просто заранее вынул из этой мины взрыватель и надежно его спрятал. Теперь мина тысячу раз подумает, стоит ли ей взрываться, и все равно – откажется в итоге. Я ведь тоже в некотором роде психолог, Николаева. Пусть я иногда могу показаться излишне жестким, даже, может быть, порой и жестоким. Но это мелочи – поверь мне – по сравнению с тем, ради чего я это делаю…

– Я никогда не была поклонницей Никколо Макиавелли! – сказала я. – И не считаю, что цель всегда оправдывает средства. Вы Шаблина сломали, Константин Иванович. И я вам этого никогда не прощу. Я не стремлюсь занять ваше место. Если вы знаете меня достаточно хорошо, вы поймете, что я говорю правду. Меньше всего меня интересует место, которое я занимаю в жизни! Вернее, не так – не само место, а высоко ли оно находится над жизнью обычных людей. Я не стремлюсь на самый верх. И спасительницей России стать не мечтаю. Я только хочу всегда оставаться человеком, который может себя уважать, которому перед самим собой краснеть не придется ни в какой ситуации.

Я решила высказать ему все, что я думаю о нем. И не видела в этом особого риска. Ведь он и раньше знал, что я веду поиск ниточек, по которым можно выйти на агента ФСБ, знал, однако позволял мне спокойно работать. Ничего нового, по сути, я ему не скажу.

– Да, Константин Иванович, вы правы! – сказала я. – Я собираю на вас информацию. И вы прекрасно знаете, почему я это делаю. Потому что вы нервничаете, отдаете противоречивые приказы, часто меняете свое решение. Все это может быть результатом расшатанных нервов, а может объясняться и другим. Например, тем, что вы специально вносите неразбериху в работу спасателей, намеренно искажаете информацию и вообще – работаете на ФСБ. Разве я могу отмахиваться от такой возможности? Если бы я закрыла на это глаза, вы сами сочли бы меня непрофессиональной дурочкой, случайно затесавшейся в ряды контрразведчиков. Так что уж дайте мне спокойно завершить то, что я начала… А что касается японцев – я ищу доказательства. И будьте уверены – я обязательно найду их, даже если вы станете мешать мне в два раза активнее, чем делали это прежде.

Чугунков смотрел на меня спокойно, но с насмешкой. Губы его слегка кривились, готовые вот-вот сложиться в скептическую гримасу. Он вернулся вновь за стол начальника заставы, взял с него листок бумаги и, прочитав, что на нем написано, сказал мне: