На гребне войны - Серегин Михаил Георгиевич

Боцман, видя такое дело, встал из-за стола. Дед поднялся следом, но, расценив, что нападение втроем на одного, пусть и верзилу, не отвечает кодексу честной схватки, остался стоять возле стола, готовый в любую минуту вмешаться.

Подойдя к вибростенду, который и не думал останавливаться, боцман похлопал его ладонью по плечу.

– Кончай дурить, приятель, – произнес он, не вынимая сигары изо рта, – чуток развлекся, и хватит.

– А ну пошел отсюда, – оскалился громила, на секунду остановившись, – а то я и тобой займусь.

Он собрался было тряхануть Дудника с новой силой, но вдруг разжал руки и стал медленно, словно тряпка, оседать на пол. При этом он издавал ртом какие-то булькающие звуки, будто выпускал воздух. Никто сразу не понял, что боцман коротким резким ударом врезал ему по почкам. Наверняка этого не понял и сам пострадавший. Он опустился на колени и, чтобы не упасть совсем, обхватил ноги стоявшего перед ним Дудника и уткнулся лицом ему в бедра.

– Ну хватит, хватит, мы так не договаривались, – пытался оттолкнуть его Дудка.

Услышав шум, в зал снова вошел Дэн.

ГЛАВА 10

Рокотов устроился с Кристиной на диване. Прежде чем взять палочки, он плеснул в чашку саке, а Кристи налил виски. В этот момент из зала до них донесся страшный шум.

– Что там происходит? – нахмурилась Кристина.

– Разве это новость для тебя? Ребята веселятся…

– Надеюсь, они не переломают мою мебель! – с недовольством воскликнула Кристи.

– Не думаю, – меланхолично отозвался Рок.

– Хочешь, я займусь твоим ромом? – предложила она, зажав в руке стакан с виски. – Или ты мне не доверяешь?

Она намеренно задела его плечом и провоцирующе улыбнулась.

Рок был сыт по горло ее заигрываниями.

– Я подожду Моргана, он скоро придет?

– Скоро, – пряча досаду за небрежностью, ответила Кристи. – Кстати, есть хорошее предложение.

– Что за предложение? – оживился Рок.

– Надо вывезти девушек и еще кое-какую мелочь в Японию, – загадочно улыбнулась Кристи и отложила мундштук. – Двадцать девушек, струя каборги, женьшень и пушнина. Есть договоренность с пограничниками. Ну так как?

– Я этим не занимаюсь! – отрезал Рок.

– Недостаточно чисто для тебя? – поддела его Кристи.

– Наверное, – пожал плечами Рок. – Так за что выпьем?

– За удачу, – Кристи скосила на него завлекающий взгляд.

Они выпили.

– Наверное, – в тон ему сказала Кристи, – занимаясь со мною любовью, ты испытывал страшные угрызения совести… Все думал о том, как ты плохо обошелся с Морганом. Ведь ты такой щепетильный…

Она часто заморгала и, улыбаясь, оперлась плечом на плечо Рока.

– Предлагаю еще выпить, – ушел он от ответа.

– Только не говори Моргану о моем предложении, ладно? – Кристи изобразила раскаяние.

– Зачем мне это? – пожал плечами Рок.

Он знал, что иногда Кристи за спиной Моргана проворачивает сделки, комиссионные с которых кладет в свой карман.

Они снова выпили. Не успели они поставить чашку и стакан на стол, как в комнату, хромая, вошел Морган. Он появился неожиданно, потому что предпочитал черный ход. Подвинув китайскую ширму, он возник настолько внезапно, что Кристи чуть не вскрикнула.

– У нас гость, рад видеть тебя, Рок, – хитро улыбнулся он. – «…И послал Господь Нафана к Давиду, и тот пришел к нему и сказал…» – процитировал он из Второй Книги Царств. – Плесни мне тоже виски, – обратился он уже к Кристи.

Морган не был набожным человеком, скорее, наоборот. Его кощунство было чем-то вроде дорогой специи, придававшей дополнительный пикантный вкус блюду, каковым являлась его полная хитроумной дипломатии, расчетов и авантюр жизнь. Это невинное и трогательное (казавшееся таким вследствие его чрезмерной преданности одной книге) кощунство позволяло ему придавать жизненным фрагментам величественное единство, накладывать на любое слово и событие печать его личности. Цитируя Библию, он думал о себе, что, в принципе, он не так уж плох, и, позволяя себе игру в доброго святотатца, самому себе казался то взбунтовавшимся Иовом, то разочарованным Экклезиастом, таким образом населяя свой внутренний мир освященными легендой персонажами.

Кристина упрекала его в лицемерии, потому что не разбиралась в истинных причинах преданности Моргана цитатам из Библии.

И на этот раз внутренне усмехаясь, она поднялась, достала еще один стакан и наполнила его на треть.

Галдеж и шум в зале не прекращались. Услышав визги и дикий хохот, отголосками долетающие в кабинет, Морган поморщился.