«Косяк» авторитета - Серегин Михаил Георгиевич

Кроме него в камере находился только седоголовый старик. Он так и остался лежать на своей постели и совершенно не прореагировал на Рублева. Нет, заметил. Покосился в сторону положенца, но ничего не сказал. Нутро сразу подсказало Крытому, что дед их масти – сиделый.

Крытый лег на нары, толкнул рукой доски верхней шконки, вздохнул и погрузился в свои мысли. Перво-наперво его волновало то, что Катерина осталась с Петровым.

«Окрутит девку, падла. Она же – как овечка! Катенька и сейчас с него глаз не спускает! И Сереге позвонить не дали, козлы, чтоб забрал девочку и приглядел за ней. Волчары поганые!»

Обматерив в душе еще раз повязавших его служак Мещеркина, Григорий немного обмяк. Но вскоре появилась другая мысль: «Что за падлы устроили мне казенный отдых и кому за это нужно будет открутить яйца, когда выйду?»

Первым на подозрении оказывался все тот же Антон.

Ему, как никому больше, было выгодно, чтобы Крытого денек-другой помариновали в сизо, чтобы дядя не мешал до конца окрутить племянницу. Но положенец вновь вспоминал донельзя изумленный взгляд красавчика, которым он ответил Рублеву на его негодующий порыв.

Интуиция подсказывала Крытому, что тут не пижонистый малый.

Что он с того выиграет? Цель его романа с несовершеннолетней племянницей – подбить клинья, подобраться к Рублеву, это очевидно, как пить дать! Какое же общение может быть после того, как с твоей подачи человека на казенные харчи определили? Сыграть под дурочку: «Я не я и лошадь не моя!»? Глупо. Насколько Крытый успел узнать красавчика, тот был далеко не дурак. Ведь Крытый узнает в конечном итоге правду. И довольно быстро узнает – едва выйдет на волю! А долго Григория все равно держать тут не смогут. Гоп-стоп ему не приклеить ни за что! Полтеатра его видело, когда он так некстати Катерине поаплодировать решил. Свидетелей больше чем достаточно! Сколько же по закону разрешено его держать? До трех суток – максимум. Он не баклан малолетний, законы знает! И затереть себя не даст! Не дай бог какое нарушение – адвокаты всю мусорню с говном сожрут. Менты прекрасно понимают, кого хапнули.

Кому же еще выгоден этот цирк с его арестом?

«Ганину? Зачем бы?» – задумался Рублев.

Сначала глупый звонок. Пытались поблагодарить, явно намекая на его решение в пользу Леньки Боксера. Что хотели добиться этим? Подловить его на жадности? Как дешевого фраера, чтобы он на бабки клюнул? Перед корешами офоршмачить: мол, не смотрящий он, а девка продажная – за деньги судит!

«Неужто Блондин меня за полного барана держит, раз решил на такую дешевку купить? – недоуменно подумал Рублев. – Ну, хорошо, звонок еще понять можно. Это попытка вытащить на подставу. Согласился бы, забили стрелу, там бы и подловили. Но в ментуру сдавать зачем? Понятно, Блондину я, да и многим другим таким же делягам, как кость в горле. Может, и хорошо бы было для них, чтобы я на срок залетел, но не на такой же фуфел! Да и кто решится? Тот же Ганин понимает, что, если раскопаю, что он меня упрятал, – хана ему! Ни одна мусорня от братвы не спасет! Мои кореша – не его быки. Те за деньги пашут. Как платить перестал, так и все, забыли про своего босса. А с моими друзьями я годы вместе за колючкой прожил!»

Подумав, Рублев откинул и вариант с Ганиным. Еще раз перебрав в памяти все-все со вчерашнего дня, Крытый так и не нашел ответа. Тогда Григорий попытался по-другому посмотреть на произошедшее: «Может быть, это не новый, а какой-нибудь старый враг?»

Крытый напряг память и опять же не нашел никого, кому бы было выгодно его краткосрочное пребывание на нарах.

Серьезные люди на такое мелкое паскудство не пошли бы, а шавки из числа тех беспредельщиков, которых немало повидал в своей жизни Рублев, вряд ли вообще бы рискнули гавкать в его сторону!

«Может, у мусоров свой расклад? Откопали что-то такое, за что можно меня подтянуть, вот и включили свою туфту? А пока пускай посидит у нас пару дней, а мы за это время фактов нароем!»

Это было похоже на правду. Григория самого несколько раз в прошлом вот так брали по одному делу, а на суд он шел с обвинением уже по другому. Или падла какая из числа подельщиков на допросе вдруг кольнется некстати, или просто по жизни что-то само вылезет не ко времени – всякое ведь бывает!

И вновь заработала память. Если бы ментам удалось узнать хоть половину из того, что делал веселогорский смотрящий, долго бы ему воли не видеть!

Но что было, то прошло! Что-то по сроку давности не подлежало преследованию, что-то недоказуемо было. И свидетелей не найти ни за что! За что уже отпахал – не придерешься.