Бесы в погонах - Серегин Михаил Георгиевич

– Ты зачем моего ребенка за решетку отправить норовишь? – уже тише, но никак не спокойнее зловеще поинтересовался Роман. – Что я тебе сделал, гнида бородатая?!

– Никого я за решетку отправить не норовлю, – возразил священник. – Твой, с позволения сказать, «ребенок» сам в это дерьмо влез!

– Дерьмо?.. – Авторитет настолько опешил, что его глаза сбежались в кучку, к самой переносице.

«Ну, правильно, для тебя героин не дерьмо, – подумал священник. – Для тебя героин – хлеб с маслом и икрой!»

– Кстати, у вас достаточно взрослый ребенок, чтобы соображать, что делает, – уже с напором продолжил отец Василий и, понимая, что сейчас ему предъявят за ментовскую засаду в цистерне, добавил: – И вообще, мне до одного места, кто там у меня тусуется, лишь бы мое отдохновение от трудов не нарушали! Я и так за день устаю…

– Ну, ты конкретный отморозок! – охнул Роман. – Знал я, что ваша порода козлиная, но чтобы така-ая!.. Дите погибает, а ему лишь бы покой не нарушали?!

«Где ты раньше был, когда твое дите наркоту для перепродажи покупало?! – с горечью подумал отец Василий. – Не тогда оно погибает, когда перед законом ответ дает, а тогда, когда начинает через этот закон переступать!» Но сказал совершенно другое:

– Если ваше дите, слава всевышнему, осознало, что погибает, в чем, кстати, ваша вина, как родителя, основная, – размеренно и членораздельно произнес отец Василий, – пусть приходит ко мне в храм, там и поговорим…

– Слушай, поп, – осуждающе закачал головой Роман. – Ты мне под дурачка не коси! Чего ты все отмазаться хочешь?! Ты что, думаешь, я тебе соскочить от ответа позволю?!

– Я от ответа никогда не уходил, – покачал головой отец Василий. – Спрашивай, отвечу.

Лицо Романа истерически перекосилось.

– Слушай меня, гнида! – прошипел он. – Ты не просто ответишь! Ты вообще отсюда не выйдешь, пока за каждое свое гнилое слово не ответишь!

– У меня только одно слово – божие, – спокойно произнес отец Василий и приготовился отражать бросок. То, что Роман Григорьевич на грани полной потери самоконтроля, было очевидно.

«Если кинется сам – проблем нет, – слегка развернул он корпус и немного присел. – Лишь бы эти культуристы не налетели, могут массой задавить…»

– Значит, за него и ответишь.

В руках у Романа сверкнул откидной нож моментом, в долю секунды, а еще через долю секунды отец Василий перехватил выброшенную вперед руку, провел ее на излом и саданул авторитета лбом о стену. Стена загудела. Но уже в следующий миг Роман ударил его ногой по голени, и священник, съехав по сверкающему лаком полу скользкими пластиковыми подошвами новеньких туфель, всей массой ухнул вниз.

Они сцепились, как два бультерьера. Роман все норовил заехать священнику большим пальцем в глаз, и отец Василий, собрав свои силы в один комок, сдернул авторитета пониже и насадил его лицом на свой крепкий широкий лоб. Роман охнул и на миг ослабил хватку. И в следующий момент оказался внизу, под противником.

– Гнида! – рычал он. – Ур-рою! Живьем закопаю! – Но поделать ничего не мог: боевой опыт бывшего спецназовца Михаила Шатунова, а ныне православного усть-кудеярского священника отца Василия был куда как больше. Отец Василий просто удерживал его под собой, не позволяя ни вывернуться, ни нанести удар.

– Я тебе, с-сука, покажу монастыр-рь! – бессильно рычал Роман. – Я тебя до ср-рока наверх отпр-равлю!

– Не понял? – удивился священник. – Какой монастырь? Сережа что, в монастырь собрался?

Этой его секундной заминки хватило, чтобы Роман сбросил священника с себя, и они разлетелись в разные стороны и почти одновременно вскочили на ноги.

– При чем здесь Сережа?! – нанес Роман зубодробительный удар.

Священник уклонился.

– А при чем здесь монастырь? – И провел ответный удар – в корпус.

Роман прикрылся, сменил позицию, снова поднял руку для удара и остановился. Он видел, что поп недоумевает совершенно искренне.

– А кто рассказал про правила приема в монастырь?! Не ты?! – заорал он.

Священник опешил. Ни сном ни духом он не подозревал, что сын Романа Григорьевича собрался в монастырь. Неужто раскаялся?!

– Я вашему Сереже ни слова про монастырь не говорил, – покачал он головой.

– Да при чем здесь Сережа?! – еще громче заорал Роман. – Я про Катерину говорю!

– Уф-ф! – выдохнул священник. – Так бы и сказали… Это что же получается, Катенька ваша дочка?

– А чья же еще? – оторопело хмыкнул медленно выпадающий в осадок отец двоих детей.