Мне давно хотелось убить - Данилова Анна

– Ты говоришь, что вы все в шоке. Но почему? Разве у вас мало работенки, связанной с подобными преступлениями?

– Да не в этом дело… Просто это платье… Понимаешь, женщина, которая носила это платье, была явно молода, а мы тут немного выпили, расфантазировались, представили, как все дело было… Жуть! Ненавижу мужиков! А сейчас вот позвонили и сказали, чтобы мы никуда не уходили – срочная работа… Труп на вокзале. Тоже молодая женщина. Изнасилована и удушена. Понимаешь? И все это в нашем городе, а мы тоже женщины, и с любой из нас это может произойти…

И только тут Надя поняла, что Марина немного не в себе и что от нее доносится слабый запах спиртного.

– Ну вы даете, девочки! И что это на вас нашло? В нашем городе каждый день кого-нибудь убивают. Да и вообще странно как-то слышать все это из твоих уст, Мариночка. Ты вроде никогда не была такой впечатлительной…

– Ладно, скажу. Мне показалось, что я знала эту женщину.

– Ах вон оно что! Это уже интересно.

– Ты же просила никому не говорить об этом узле, даже Крымову, но человека-то убили, следовательно, рано или поздно ее хватятся…

– Ну и кто же она?

– Думаю, что это Наташа Литвинец.

– Что вы о ней знаете?

– Эта красотка была стервой, каких еще поискать.

– Не поняла.

– Да чего же здесь непонятного? Я видела это платье… Оно лежало на стуле в моей комнате.., летом. Я прихожу домой, а в прихожей женские красные туфли, в гостиной на стуле вот это самое платье лежит, а из спальни доносятся ахи-вздохи. Теперь понятно?

– Это платье любовницы твоего мужа?

– Он уже не муж мне, мы с ним были разведены, он купил мне квартиру, но ключи от старой квартиры у меня были… Я пришла, чтобы забрать кое-какие свои вещи, и вот застала такую картину…

Щукина достала блокнот и записала: «Наташа Литвинец – любовница мужа Марины Солодовниковой из НИЛСЭ».

Теперь-то, во всяком случае, становилось ясным, почему она так разнервничалась, увидев этот «красный узел».

– Мы это проверим, а за информацию спасибо. Что дальше?

– Теперь – деньги. На них какие-то странные отпечатки. Таких в природе НЕ БЫВАЕТ.

– Что это значит?

– Только то, что я сказала.

– Это инопланетянин?

– Возможно. Но скорее всего этот папиллярный узор – творение рук человеческих.

– Все равно не понимаю.

– Этот узор – атипичный, то есть его тип не определяется. Здесь принципиально изменены и смешаны все виды узоров – и завитковые, и дуговые. Кроме того, есть предположение, что в состав кожи человека, который держал в руках эту пачку денег, входят полиэтиленовые компоненты…

– Он был в перчатках?

– Скорее всего да, но в каких?

Щукина рассмеялась:

– Да ну тебя! А я слушаю, уши развесила… Ты имеешь в виду перчатки, которые продают в «Лавке чудес»?

Щукина вспомнила, как Марина рассказывала ей о том, что прошлым летом группа подростков грабила коммерческие ларьки в перчатках, купленных в расположенной в цирке «Лавке чудес», в которой продавали «приколы» вроде стреляющих сигарет, муляжей экскрементов, «живых» электронных рук, обтянутых тонкой розоватой, почти как настоящая, кожей, и резиновых перчаток, обтягивающих руку тоже как настоящая кожа. Эксперты просто голову сломали, пытаясь понять происхождение этих странных папиллярных узоров, пока не догадались, что их просто разыграли.

Подростков тоже «разыграли» – дали по два года каждому. Правда, условно.

– У меня мало времени. Скажи мне на словах, что там с осколками стекла и кто занимался этим делом? – Щукина вдруг вспомнила, что так и не спросила у Сазонова фамилию следователя, занимавшегося делом Валентины Огинцевой, матери Жанны.

– Понимаешь, здесь такое дело… Этот следователь, Эдик Астраханов, был уверен, что Огинцеву убили, и попросил нас за коробку конфет провести исследование осколков стекла и экспертизу сломанного стула… Стул не был подпилен, а на стекле мы обнаружили яд, средство от насекомых «Агата»…

– У тебя сохранились документы?

– Конечно. Я держала их дома.

– И что же Астраханов? Ни разу, кстати, не слышала это имя.

– А он приехал к нам из Ростова, проработал всего-то ничего и уехал.

– Куда?

– Не знаю. Ты спроси у Корнилова, он наверняка знает.

Щукина записала в блокноте: «Эдик Астраханов».

– Что-то еще?

– Сапоги. Срез свежий, их обрезали совсем недавно.

Отпечатков пальцев не обнаружено. Судя по их состоянию и налету пыли, они долгое время пролежали где-нибудь в кладовке рядом с пачкой газет, поскольку на поверхности сапог найдены следы типографской краски, причем довольно свежей… А еще, как это ни странно, внутри сапог мы обнаружили шерсть животного, предположительно оленя…