Вольный стрелок - Серегин Михаил Георгиевич

— Простите?

— Так они зовут между собой Бахтина.

По крайней мере, тогда его называли так все, включая папу. И я тоже называла его так. Бахча.., забавно звучит, правда?

Свиридов кивнул.

— Вот так, — сказала Аня, откидываясь на спинку стула и отпивая из только что принесенного официантом бокала кальвадос. — Вы должны помочь мне. Я долго искала этих людей, и вот теперь нашла.., и нашла вас. Я знаю, что ваша поддержка… ваша работа стоит больших денег, но я готова платить, сколько вы запросите. Я уверена.., вы согласны?

Она уцепилась за его глаза пристальным и почти умоляющим взглядом, комкая тонкими пальцами очередную сигарету.

— Вы слишком много курите, — мягко сказал Влад. — И еще.., знаете что, Анечка?

У меня создается впечатление, что вы хорошо меня знаете. Нет, я не имею в виду того, что мы с вами когда-то были знакомы.., еще до этой встречи. Очень жаль, но это не так.

Просто мне показалось, что вам много обо мне рассказывали. За это говорит решительно все: то, как вы со мной держали себя, наконец, то, как вы заказывали в качестве своеобразного десерта к вечерней трапезе смерть этих людей. Вы меня очень интересуете, Анна Михайловна, вы очень своеобразный человек. Но я-то вынужден работать не с людьми, а с клиентами.

— То есть вы не можете согласиться? — медленно выговорила она.

— Не старайтесь казаться беспомощней, чем вы есть на самом деле, Аня, — улыбаясь почти что с нежностью, проговорил Влад. — Лично мне вы кажетесь очень опасной. Это замечательно. Что же касается отказа.., а на основании чего мне отказываться, если мы не обговорили ни суммы, ни срока исполнения.

Хищная улыбка прорезала ее красивое лицо, и Влад невольно подумал: красивая, грациозная тигрица. И еще она умеет угадывать людей. Распознавать, определять их характеры и уязвимые места.

— Я могу предоставить задаток, — сухо, по-деловому, сказала она. — У меня с собой тринадцать тысяч долларов. Этого пока достаточно?

— Вы знакомы лично с этими людьми? — вопросом ответил он.

— Да.

— Они настроены по отношению к вам очень дружелюбно и часто отворяют перед вами двери своего дома?

— Сразу видно, что вы бывали на Востоке, — одними уголками рта обозначила она ироническую улыбку. — Да, вы совершенно правы, эти люди почитают меня как единственную оставшуюся в живых дочь их безвременно почившего в бозе друга и покровителя. — При этих словах в ее больших глазах блеснула ненависть, смешанная с горьким сарказмом, и она закурила очередную сигарету. — Я подготовила вам материалы для работы.., здесь все: адреса, фамилии, телефоны, координаты дач, загородных особняков и ближайших друзей.

Она протянула ему свернутые в трубочку бумаги и со все той же странной улыбкой добавила:

— Распечатывала прямо на компьютере Эдуарда Георгиевича.

Влад посмотрел в ее грустно-ироничное лицо и подумал, что он был бы точно таким, угоразди его родиться женщиной. А потом негромко произнес:

— Вероятно, это забавно: заказывать на десерт людей, которые считают вас другом.

Аня передернула хрупкими плечами и в тон ему ответила:

— А разве вам не приходилось убивать друзей.., не обязательно сейчас, но когда-то.., ведь правда, Владимир?

Он долго не отвечал, а потом изобразил на лице спокойную добродушную улыбку — опасную, как лезвие бритвы, как сказал бы он сам, увидев свое отражение в зеркале, — и, чуть выпятив нижнюю губу, бросил с явной претензией на юмор:

— Как говорится, мы мирные люди, но наш бронепоезд кровавую пищу клюет под окном.

Она непринужденно и звонко рассмеялась, а Влад добавил, как пригвоздил:

— Но все-таки.., кто познакомил вас с Луньковым? Вероятность случайного совпадения.., то, что он проводил операции с вашей жилплощадью после того, как вы позвонили ему как одному из риэлтеров нашего города.., такая вероятность ничтожно мала, потому что, не зная меня непосредственно, похоже, вы хорошо изучили меня.

— Вы говорите загадками.

— Какие еще загадки? — немедленно откликнулся он. — Какие там еще загадки, если Женя Луньков убит сегодня утром на пороге собственной квартиры выстрелом в лоб?

* * *

…Владимиру Свиридову в самом деле приходилось убивать близких ему людей.

И если он не называл их друзьями, то только потому, что было не положено по уставу.

Это произошло в девяносто втором году, когда в связи с развалом Союза и неопределенностью нового экономического и, конечно же, политического уклада жизни на территориях, образовывавших до Беловежских соглашений Советскую империю, воцарился хаос, не окончившийся и по сей день.