Особая миссия (Сборник) - Серегин Михаил Георгиевич

– Что за базар, Игорь? – уже мягче, но с упреком сказал Грег. – Не можешь контролировать себя? На берег! Немедленно!

– Григорий Абрамович! Всё! – оправдывался Игорек. – Забыли об этом!..

Но через секунду сам же не выдержал и воскликнул, уже к Грегу обращаясь:

– Ему же, гаду, что человек, что лягушка – все равно! «Фарш»! Говнюк он, а не врач!

– Врачи, особенно те, кто видел много крови, часто становятся циниками, – сказал Григорий Абрамович. – Я циников не люблю… И в моей группе их не будет. Да их, собственно, и нет…

Наш командир неожиданно улыбнулся.

– Честно говоря, я бы помог тебе выкинуть его за борт… Но… Работать нужно, а не выяснять отношения со всем белым светом… А то – одному ФСБ не нравится, другому – врача растерзать на части хочется… А Психолог наш что скажет?

– Работа очень тяжелая, Григорий Абрамович, – попыталась я сформулировать причину вспышки Игоря. – Жуткая слишком…

– Я думаю, тем, кого мы отсюда вытаскиваем, тяжелее пришлось, – ответил Григорий Абрамович. – Вот им действительно жутко было. Представьте себя на их месте – и всё поймете…

– Да всё мы понимаем, – пробормотал Игорь… – Но он ведь…

– А раз понимаете – работать! – перебил его командир. – Люди вашей помощи ждут, а не разговоров. Там есть еще живые…

Глава вторая

Следующие часов шесть были сплошным кошмаром… Я превратилась просто в механизм какой-то, без эмоций, без чувств, только с единственной программой внутри – найти следующего человека, застрявшего в этих зловещих обломках металла…

Мы с Игорем отправили на берег еще восьмерых, подающих признаки жизни, пока не встретились с группой самарских спасателей, пробивающихся нам навстречу с носовой части. Самая сложная часть поврежденного теплохода была отработана. Остатки третьей палубы полностью проверены, все живые с этого уровня отправлены на берег в больницы, останки убитых – вынесены.

Параллельно с нами работали несколько команд на первой и второй палубах, где повреждения не носили столь катастрофического и жуткого характера, но и там далеко не все остались в живых. Хватало и раненых… А с верхних палуб на нижние просачивалась кровь и текла ручейками на блокированных в каютах людей. Даже если останешься в живых, есть ли гарантия, что не сойдешь с ума?

Мы с Игорем как раз только закончили свою работу и смывали в очередной раз с себя из шланга чужую кровь, когда группа самарцев извлекла последнего раненого с третьей палубы. Он оказался ранен совсем легко, ходил самостоятельно, лишь левая рука у него была сломана в двух местах… Я обратила на него внимание, потому что вокруг возник какой-то шум. Он что-то не то требовал, не то доказывал, а спасатели, сами уставшие до последней степени и ничего не хотевшие слушать, пытались усадить его на катер и отправить на берег. Он, похоже, им сопротивлялся…

Этот человек почему-то меня заинтересовал, едва я его увидела… Он не был похож на остальных раненых прежде всего своей активностью и отсутствием признаков подавленности. Я подошла поближе и растолкала самарцев. Не могу точно ответить – зачем, но мне показалось необходимым выслушать этого человека. Может быть, ему требуется помощь психолога, а это моя прямая обязанность. Проще, конечно, отправить его на берег и забыть и о нем самом, и о его проблемах. Но в чем тогда смысл моей работы?

– Дайте его мне! – сказала я двум дюжим самарским молодцам, которые деликатно, но настойчиво и уже раздраженно пытались оттеснить человека, одетого в какой-то темный, заляпанный грязью, мазутом и кровью пиджак, к трапу, спущенному на санитарный катер, пришвартованный к нижней палубе теплохода.

Мне пришлось показать им жетон спасателя-психолога, выданный мне квалификационной комиссией специально для таких случаев, когда я вижу необходимость моего экстренного вмешательства. Жетон дает мне право хотя бы на короткую беседу с любым человеком в районе бедствия – и из числа жертв, и из числа спасателей. Это тоже часто бывает необходимо.

Я взяла человека за рукав его грязного пиджака и отвела в сторону от скопления усталых и раздраженных людей. Прежде всего я оценила его психологическое состояние. У него и намека не было на аффект, о котором твердили самарцы, желавшие запихать его на санитарный катер, лишь бы избавиться от лишних проблем…

– Наконец-то нашелся один нормальный человек, – сразу заявил он мне, когда я достала сигареты и предложила ему закурить. – За последние десять минут фразу: «Немедленно в больницу!» я услышал, наверное, раз двести… А я как раз, может быть, хочу – медленно…