Стиль барса - Серегин Михаил Георгиевич

Женя откинула с лица слипшуюся от пота прядь, но взгляд ее продолжал быть тревожным и недоверчивым.

– Ты не веришь мне? – Китаец повернул к ней голову.

– Верю, – тихо проговорила Женя.

«Да, девчонка здорово напугана. – Танин искоса взглянул на нее. – Детишкам высокопоставленных чиновников не позавидуешь!»

Оставив психотерапевтические потуги, Танин молча закурил. За окном плыла монотонная чернота, на мгновение отступавшая перед мощными фарами «Массо», чтобы заново сомкнуться за его корпусом, подобно воде, принимающей в себя инородное тело. Дорога делала плавный изгиб за изгибом. Изредка попадались мостики, повисавшие над узкими протоками. Танин машинально сбавлял скорость и тут же прибавлял, едва очередной мостик убегал в ночь.

– Ничего, все придет в норму. – Китаец снова принялся утешать Женю. – Твой отец что-то говорил о Ялте, об Испании с Италией…

– В Ялте у меня бабушка, – рассеянно улыбнулась Женя.

– Поедешь к ней отдыхать… Прекрасный климат, сухой и жаркий. Не то что Сочи – сроду там сырость. Дожди… море и впрямь становится черным… – Китаец выпустил дым через тонкие ноздри.

– А мне можно?

– Сигарету? Конечно, я сразу не догадался. В моем представлении ты – маленькая Алиса, которую мне представился случай вызволить из Зазеркалья.

На губах Жени заиграла улыбка, выражающая симпатию и признательность. Китаец протянул ей пачку и, как только она достала оттуда сигарету, поднес зажигалку.

– Ты славный, – наивно сказала Женя, прикурив, – и такой сильный и ловкий!

– Это моя работа, – скромно ответил Танин, – просто она мне нравится, и я стараюсь делать ее хорошо.

Перед городом он достал из кармана сотовый и одной рукой набрал номер телефона Крестовского. Как он и ожидал, Олег Васильевич снял трубку почти сразу.

– Да, – нервно выкрикнул он в микрофон.

– Все кончено, Олег Васильевич, – сказал Китаец. – Женя со мной, встречайте.

Не дав Крестовскому опомниться, Китаец сунул трубку в карман.

Въехав в город, он сбросил скорость. Женя уже пришла в себя, она что-то рассказывала ему о своих поездках за границу. Он слушал вполуха. Красочные страны, яркие впечатления и открытия Жени цветной поволокой висели перед его взором, клубились, таяли, не оставляя следа. Он думал сейчас о другом. Ему было сорок, и он знал, что люди везде одинаковы, как, в принципе, одинаковы и преследующие их коллизии и проблемы. Любовь и смерть везде являются загадками. Люди по-разному интерпретируют их, но живут-то они в гуще символов, сотворенных из своих представлений об этих безднах. И это главное. Какими бы ни были эти представления, они вечно будут наивными… Несмотря на технический прогресс. Несмотря на разницу мировоззрений и образа жизни. В том и состоит очарование жизни.

Он довезет Женю до дома, сдаст ее отцу с рук на руки, приедет к себе, выпьет коньяка и ляжет в постель. Ему не нужны сейчас ничье тепло, ничья дружба. Целый день он бегал как белка в колесе. Неужели он не заслужил нескольких часов отдыха и… нескольких тысяч гринов, с усмешкой подумал он.

Женю слегка потрясывало, но она чувствовала себя вполне сносно, все-таки коньяк помог. Когда «Массо» затормозил перед воротами двухэтажного особняка на Лермонтова, она напряглась, как струна.

Китаец посигналил. Ворота открылись.

Крестовский встретил их в домашнем халате, смущенный, обеспокоенный и растроганный. Женя кинулась к нему в объятия. Китаец без приглашения плюхнулся в большое кресло, стоявшее у камина, и спокойно наблюдал за отцом и дочерью, которые наперебой рассказывали друг другу о том, что пережили. Крестовский то и дело чмокал Женю в лоб, держал ее за руки, точно не верил в свое обретенное счастье, смотрел на нее сквозь слезы и блаженно улыбался.

– Женя, Женя, – как зачарованный повторял он.

Несмотря на то, что Крестовский в течение всего времени, пока Женя была в руках у Башкира, проявлял сумасшедшее беспокойство и прямо-таки неистовствовал, Китаец не мог предположить, что тот способен на такое проявление чувств. У Танина слипались глаза, но он не решался прервать эту душещипательную сцену и потребовать расчет. Ему казалось, что еще несколько минут и он провалится в сон. Наконец Крестовский вспомнил о его существовании. Он бережно усадил Женю в кресло и обратился к Танину:

– Я так вам благодарен…

Китаец подумал, что прилив благодарности Крестовского объясняется еще и тем, что он не остыл от радости обретения дочери целой и невредимой. Танин слабо улыбнулся.