Точка кипения - Гарин Максим

– Кого ты мне подсунул, тля?!

Несколько лет назад Вадим развелся с женой. Раньше за такие штучки его запросто могли турнуть с высокой должности, но теперь на подобные мелочи никто не обращал внимания. На казнокрадов, взяточников управы не было. Между прочим, Вадим тоже крал и брал. Собственно, из-за этого он и развелся с постаревшей, раздавшейся, как опара, женой. Не красит богатого человека такая уродина. С тех пор он находился в активном поиске. Впрочем, имея деньги на домработницу, Вадим, как в том анекдоте, лишь надкусывал наливное яблочко и тянул потные лапки к следующему. Требования у чиновника были непомерно высокие. У него самого близилась круглая дата, пятьдесят лет, а избранницу он искал среди женщин в возрасте от двадцати пяти до тридцати. Соответственно в женском обществе Остроухов изображал, точнее, корчил из себя молодого и требовал, чтобы его звали без всякого отчества, просто Вадимом.

Сегодня хозяин дома “подогнал” ему “старую вешалку”, которой давно перевалило за тридцать, к тому же отнюдь не блещущую красотой. Фигурка – да, загляденье, но лицо и волосы заставляли думать о перенесенной в детстве тяжелой инфекции.

– Ты че, Сява, оборзел в натуре, – выговаривал он хозяину дома, выйдя на кухню перекурить. – На фига мне этот примак замка Мориссвиль? Я ведь мужик, а не режиссер фильмов ужасов.

– Извини, Вадим, непонятка вышла. Меня неверно информировали. Эта ведьма – знакомая знакомой моей жены. Кто-то ляпнул, будто она настоящая красавица, вот я сдуру и подсуетился.

Разумеется, после нескольких рюмок Остроухов стал проявлять интерес к навязанной ему дамочке, поскольку водка, выпитая мужчиной, красит женщину больше самой лучшей косметики. Основательно разогревшись, он даже соизволил ущипнуть женщину за ягодицу, но та как-то странно восприняла столь изысканный знак начальственного внимания. Женщина окинула взглядом веселую компанию и, поняв, что вряд ли кто-нибудь вступится за ее честь, начала собираться домой.

Сперва Остроухов воспринял ее уход с пьяным равнодушием. Мол, проваливай, чучело, тебе самое место на огороде, а не в постели с мужиком. Но тут он представил себе эту холодную постель в холостяцкой квартире, и ему до зуда в паху захотелось провести ночь с женщиной. Пусть не с красавицей, но сложенной близко к идеалу. Остроухов бросился ее догонять, но женщина исчезла. Как затем выяснилось, она поднялась этажом выше и там курила, глотая дым и жгучие слезы обиды.

Остроухой выскочил во двор и стал глядеть по сторонам, надеясь заметить беглянку. Вдруг рядом с ним оказался высокий худой мужчина, в темноте похожий на оживший столб.

– Здесь женщина не пробегала? – с надеждой спросил чиновник.

Мужчина кивнул головой и левой рукой указал куда-то за спину Вадима. Остроухов повернул голову, увидел фасад дома, из которого только что выскочил, но не успел ни удивиться, ни разозлиться. Острая боль раскаленной иглой пронзила живот. Длинный отпрянул в сторону и быстрым шагом направился к поджидавшей его машине. Остроухов, все еще не понимая, что произошло, ошеломленно смотрел на садившегося в машину человека. Машинально он прижал руки к животу, а когда поднес их к лицу, то увидел на них кровь. Вадим с изумлением рассматривал липкие, в темных потеках пальцы. Ведь длинный совсем не похож на взбесившегося егеря. А вечерние прохожие не убивают первого встречного. Они не бросаются на людей с ножом! А вдруг их город охватила волна безумия? Может, изо всех щелей на улицы повыползали вооруженные маньяки?..

Накатившая волна боли оборвала его мысли. Он хотел позвать на помощь, но из горла вырвался лишь жалкий хрип. Остроухов почувствовал, как вместе с кровью затухающими толчками выходит из него жизнь. Зажав рану руками, он двинулся к подъезду. Он сделал шаг, другой, и тут ему показалось, что на двор опустился густой туман, из-за которого ничего вокруг не видно. Остроухов споткнулся о ступеньку и едва не упал. Он сделал один шаг вверх, другой, тихо постанывая от боли… Но до чего же странный туман. Розовый, с красными пятнами с черными точками, словно кто-то размешал тонны мороженого с клубничным вареньем.

Остроухов ухватился за дверь подъезда. Вдруг он понял, что не дойдет до приятеля. Его охватил страх.

Он вновь попытался закричать, но боль так сдавила его своими тисками, что он не мог произнести ни слова. Хрипло дыша, он попытался добраться до первого этажа и постучаться в любую дверь. Но смог лишь стоять, держась за перила. Ноги отказывались ему повиноваться. В сгустившемся алом тумане он смутно различил движущийся силуэт. Он, конечно, не узнал женщину, так решительно отвергнувшую его ухаживания. Женщина на мгновение замерла, а затем сделала то, что категорически не получалось у Остроухова. Ее исполненный ужаса вопль переполошил весь дом от первого этажа до последнего. И лишь Вадим его не услышал. За мгновение до этого жгучий огонь плеснул вверх от живота и пронзил все его тело, опалив мозг. Остроухов разжал руки и рухнул лицом на ступеньки…