Под личиной - Гладкий Виталий Дмитриевич

Представляю, как ругались бы небесные служки, собирая меня по частям для присутствия на Страшном суде…

Спустя двое суток после смерти Лечи его группа в Грозном перестала существовать. Я закусил удила и проявил не свойственный мне талант аналитика. Я вычислил их почти всех. Остальных несколько позже арестовали коллеги из службы безопасности.

Каюсь, пришлось на кое-кого нажать… так, слегка, без стрельбы по конечностях, но с мордобитием. Война – жестокая штука.

Мы взяли шестерых. В том числе и одного русского, бывшего спецназовца. У него на связи был "крот" в штабе округа, который за баксы мог продать и родную мать. На счету группы Лечи были десятки подрывов.

Он и впрямь хорошо знал свою воинскую специальность.

Маршрут моей команды и район десантирования Леча вычислил элементарно просто. При встрече он сразу сообразил, что через час-другой я отправляюсь на задание, которое никак не может быть простым и обыденным. Уж он-то знал, как работает спецназ ГРУ и задания какой сложности выполняет.

"Крот" из штаба округа оперативно выдал данные по количественному составу команды, а еще один "кореш", служивший на аэродроме, – мать бы их всех, этих предателей!.. – сумел краем глаза заглянуть в полетную карту командира вертолета.

Состыковать моих парней с "вертушкой", в которую мы грузилась, для Лечи было проще простого. (Чегочего, а соглядатаев вокруг наших военных объектов в Чечне хватает).

Такие мысли бродили в моей черепушке, пока я незаметно наблюдал за Анубисом. Наверное, они не совсем соответствовали атмосфере пьяного разухабистого веселья и слегка завуалированного разврата, царившей в "Третьем Риме", потому что обычно наблюдательная Марья с тревогой спросила:

– Что-то случилось?

– Да.

Я широко улыбнулся; мне очень хотелось, чтобы улыбка получилась не натянутой.

– Волнуюсь, что куда-то запропастился наш половой.

– А зачем он вам нужен?

– Марья Казимировна, я уже добрых полчаса сижу без спиртного.

– Ну и что? Хорошо сидим…

– Ты, может, и хорошо сидишь, а вот я страдаю.

– Почему? – удивилась Марья.

– Потому что, без приема водки в количестве двух стаканов на грудь, смотреть на это непотребство нет никаких сил.

Я кивком указал на сменивших музыкантов стриптизерш, которые, за неимением мужиков, принялись тискать друг дружку.

– Иначе я так и останусь холостым. Такое зрелище просто убьет во мне мужское начало.

– Это и впрямь будет прискорбно…

Она с напускной скромностью опустила глаза.

– Не принимай так близко к сердцу мои личные проблемы, – сказал я серьезно. – Их у меня так много, что под таким грузом ты можешь сломаться.

– Ой, как страшно! – воскликнула Марья и рассмеялась. – Какие проблемы? Фирма сейчас в полном порядке, а что касается вашей личной жизни… – Она вдруг зарделась. – Вы еще молоды.

– Душой. Но за комплимент спасибо.

– Это не комплимент, а констатация факта.

– По-моему, до "констатации" мы так и не дошли. И видит Бог, не по моей вине. – Я лукаво ухмыльнулся.

Марья посмотрела на меня странным взглядом.

– Верно, – сказала она, – вашей вины нет. Но и моей – тоже.

– Это как понимать?

– Вам нравятся одноразовые женщины?

– Одноразовые!? – Я от души рассмеялся. – Поздравляю. Ты сказала новое слово в классификации слабого пола.

– Почему – новое? Женщина на одну ночь – любимое развлечение плейбоев.

– Ну, ты сравнила… Я что, похож на плейбоя?

– Честно?

– И не иначе.

– Да, – ответила она.

И быстро добавила, как бы извиняясь за откровенность:

– Немножко…

– Ни фига себе!

Я не изображал удивление. Я и впрямь удивился.

У меня были случайные связи, не скрою, и немало, но я никогда не считал себя красавцем, способным на подвиги в стиле Казановы. Просто мне удавалось находить подруг, которые придерживались тех же принципов, что и я: бери от жизни все сегодня, потому что завтра может не наступить.

– Расту в собственных глазах. – Сказав это, я расправил плечи. – Марья, неужели мне можно рассчитывать?..

– Э-э! – Она лукаво погрозила пальчиком. – Нехорошо пользоваться тем, что я подшофе.

– Вот так всегда…

Я сделал вид, что пригорюнился.

– Никто меня не жалеет…

– Сирота казанская… – фыркнула Марья.

– Конечно, сирота. Ни отца-матери, ни семьи, ни детей…

Тут меня прервали. Прибежал взмыленный официант с водкой в хрустальном графинчике. На закуску он принес маринованные грибы.