Киллер рядом – к покойнику (Сборник) - Серегин Михаил Георгиевич

– Только то, что парень загримировался и на самом деле выглядит совсем не так.

– Да… но я…

– А ты у нас молодец! – с чувством выговорил Котов. – Профессионально сработал!

Доктор вздрогнул и, подняв голову, промычал:

– Я… но…

– Да не ты профессионально сработал, болван, – внешне беззлобно напутствовал его шеф. – Хотя ты тоже сделал все максимально возможное… Ну что я могу тебе сказать? В общем, ты уволен.

Витька страдальчески наморщил лоб, словно силясь вникнуть в беспощадный смысл только что произнесенной фразы, и начал было маловразумительно мусолить ответную речь: «Филипп Григорьич… разве за такое… я, конечно… но…» Но Кашалот не стал его слушать. На его широких скулах вздулись и заходили желваки, а, казалось бы, маловыразительные водянисто-серые глаза яростно сверкнули, как клинки извлеченных из ножен кавказских кинжалов.

– Молчи, осел!

– Да я… Филипп Григорьевич… может, можно как-то это… отработать… ведь я ничего не мог…

– Ты в самом деле ничего не мог, – медленно произнес Котов, – поэтому я и говорю тебе: ты уволен. А если ты не понимаешь простого русского языка, так я выскажусь в иной форме.

И одним коротким молниеносным движением – столь неожиданным для этой внешне неповоротливой аморфной туши – он выхватил пистолет из кобуры начальника своей охраны Медведева и, не целясь, выстрелил в лицо Балакирева…Тот не успел даже испугаться, как возле его переносицы выросла и накипела алая клякса, а голову тяжело и неотвратимо рвануло назад – и незадачливый охранник с простреленным навылет черепом безжизненно рухнул лицом вперед и застыл…

– Вот теперь ты уволен окончательно, – невозмутимо резюмировал действия шефа Александр Медведев. – Неплохой выстрел, Филипп Григорьевич.

Котов мельком взглянул на телохранителя и смахнул со лба капельки пота. Тяжело рухнув в кресло, он обессиленно бросил вбежавшим на шум охранникам, показав подбородком на труп Балакирева:

– Убрать эту падаль…

Глава 7

Миллион в мусорном контейнере Большой заброшенный пляж одного из дачных пригородных районов Калининграда был абсолютно пуст. Смеркалось, и заходящее солнце разбрасывало багровые лучи по поверхности Калининградского залива.

Слева от пляжа темнела громада холма, резко обрывающегося в море, и торчащие из этой почти вертикальной стены уродливые корни деревьев и кустов казались непомерно разросшимися черными червями, тоскливо перевившимися узловатыми туловищами.

К одной из пустых дач, находящихся неподалеку, подъехала раздолбанная «девятка», так забрызганная грязью, что в разрастающихся сумерках не представлялось возможным определить, какого же она, собственно, цвета.

Из машины вылез высокий мужчина в зеленовато-сером пиджаке поверх черной футболки и открыл ворота покосившегося грязно-голубого гаража.

Вслед за мужчиной из машины вышла стройная девушка лет восемнадцати с хорошеньким капризным лицом и, презрительно рассмотрев сооруженную из сетки-рабицы ограду и ржавую калитку, перевела взгляд на двухэтажную дачу из кирпича и, вытянув губы трубочкой, протянула:

– И тут нам типа целые сутки перебиваться… да, Володька?

– Да, – сухо ответил мужчина.

– Да я же тут подохну! Тут, поди, и душа нет. Про джакузи я вообще молчу.

– Есть душ, – ответил Владимир Свиридов, открывая двери гаража. – Дачного образца. Около туалета.

– Это на огороде, что ли? Ну нет, так не покатит!

– Значит, сиди грязной.

– Я что, свинья, что ли?

– Тогда искупайся в заливе.

– Да вода же грязная.

– Ну, иди в луже покатайся, – меланхолично проговорил Владимир и загнал машину в гараж.

Лена фыркнула:

– Вот осел! Нич-чо… посмотрим, как ты дальше запоешь… с папиком.

– А я с ним уже договорился.

Лена изумленно посмотрела на Свиридова:

– Это когда же?

– А вот когда мы пересаживались с твоей машины на мою. В лесочке. Когда тебе еще в туалет приспичило.

Лена удивленно посмотрела на Владимира.

– И ты вот так, в два счета, договорился с моим папашей?..

– Ну, конечно, не в два счета, но в три – точно. Серьезный мужчина, ничего не скажешь.

– И что… и про деньги сказал?

– А о чем же я еще с ним должен говорить? О погоде, что ли?

Глаза девушки, такие преувеличенно безмятежные и равнодушные, вспыхнули острым, хищным пламенем:

– И что… договорился?

– Да.