Безотказная команда - Серегин Михаил Георгиевич

– Что он тебе такое сказал? – заинтересовался этим Грач, внимательно посматривая на Ашота.

– Да так, – отмахнулся Мачколян, а сам охранник презрительно усмехнулся и перевел:

– Сказал, что сразу не понял, что он голубой.

Величко и Грачев прыснули, но тут же собрались и, вернув себе серьезные выражения лиц, вознамерились последовать за поманившим их мужчиной. Все тот же кавказец провел их до двери в саму сауну, затем постучал: три удара коротких и два с остановкой, и ему сразу же открыли. Кавказец дал какие-то ЦУ своему собрату-охраннику, передал их в его руки и удалился к воротам.

– Идите за мной, – проговорил более молодой паренек.

– А можно узнать, куда? – попытался разрядить слишком мрачную обстановку Ашот, но тут же словил тумак от Величко и вновь притих. Единственное, что он мог себе позволить редко-редко, это вздыхать, да и то негромко, чтобы шума не было и воздух вокруг не колыхался. Этим, собственно, он и занимался.

– Господин Артур ждет вас в бассейне, – пояснил парень, указывая рукой вдоль коридора. – Вон та дверь налево.

– Хорошо, разберемся, – кивнул ему Александр и решительным шагом направился дальше.

Продвигаясь вперед, он окидывал взглядом убранство помещений, которые легко просматривались из-за полупрозрачных дверей, не скрывающих почти ничего. Вот отдельная душевая, с диваном и столиком, имеющим на своей поверхности все, что необходимо для завершения удачно начатого совместного купания. Дальше пивной бар со стойкой и несколькими официантками. За ним еще несколько комнат неопределенного назначения, а вот и та дверь, что им нужна. Александр остановился.

Даже не распахивая двери, он услышал придурковатый смех и грубые голоса мужчин, отпускавших пошлые шуточки.

– Резвятся, бегемотики, – не мог не съязвить Ашот, несмотря на то что вес его самого мало чем уступал этому самому невинно оскорбленному животному, а он даже не мог точно знать, как выглядят те, что за дверью.

Величко ухватился за ручку и, повернув ее вниз, распахнул дверь. И картина предстала их взорам: двое коротконогих, но при этом неимоверно упитанных наголо стриженых братана колыхали телами воды бассейна, вокруг них сверкали голыми задницами и трясли бюстами разнокалиберные и разномастные шалавы. Одна еще не закончила слизывать с груди своего временного «шаха» капельки воды и, не обращая внимания на посторонних, появившихся в дверях, так и продолжала теребить свободной рукой «третью ногу» своего постанывающего клиента.

Несколько мужчин самых разных возрастов и комплекций нежились на импровизированном песочке рядышком, едва прикрывая свои мужские достоинства короткими полотенчиками. А один и вовсе, не стесняясь никого, лежа на боку, запрокинул одно колено вверх и, выставив напоказ свое единственное на данный момент оружие, да и то годное только в борьбе с женщиной, небрежно чесал волосатой лапой свою не менее волосатую ляжку. Всем было плевать, кто и что делает. И даже официанты, из одежды на которых были только бабочки-галстуки, всем своим видом выражали полное безразличие к происходящему.

Над бассейном летали охи и ахи, своеобразный окрас которым придавала молодая парочка, занятая сексом в положении стоя у стены: спина жаркого любовника давно была изрисована царапинами от острых коготков его «дамы», но это, похоже, только еще больше возбуждало его, и он начинал двигать ягодицами быстрее и быстрее.

Мужчины беглыми взглядами обвели помещение, и на их лицах отразилось совершенно разное отношение к увиденному. По сморщенному лицу Величко без труда можно было догадаться, что ему все это противно и он, была бы его воля, с радостью вышел бы вон, чтобы ничего этого не видеть.

Глаза Грачева, честного и порядочного семьянина, для которого подобные картины оказались внове, были опущены к полу, только бы не видеть этого омерзительного разврата. Нет, он не был совсем уж таким неопытным малым, он смотрел порнофильмы, часто и довольно разнообразно занимался любовью с собственной женой, но эти коллективные оргии казались ему самым мерзким из всего того, что только могло придумать человечество. И даже больше: наблюдение за ними для него казалось равносильным измене любимой женщине.

И только лишь Ашот с завистью посматривал на распорядителей этими женскими телами, и его собственная плоть от возбуждения все больше увеличивалась. Он не боролся с собой и даже не старался это делать. Возможно, он и был похотливым животным, но таким уж его мама родила, и ничего предосудительного сам он в этом не видел.