Похмельный синдром - Серегин Михаил Георгиевич

– Сейчас я угощу тебя какао и яичницей, – мечтательно улыбнулся Танин, доставая сигарету и закуривая. – Ты любишь глазунью или омлет?

– Ты не ответил на мой вопрос, – настаивал Бухман. – Ты собираешься что-нибудь предпринять?

– А что я должен предпринять? – пожал плечами Танин, опуская стекло.

– Ну не знаю. – Бухман достал из кармана пачку «Парламента». – Кто-то же стрелял в тебя…

Китаец помолчал немного. Он уже думал об этом, пока общался с героическими соседями и недоверчивым лейтенантом.

– Я оказался в этой квартире случайно, – после паузы угрюмо сказал он, – так что пули предназначались, скорее всего, Светлане.

– Но я так понимаю, мамуся, что вполне могли пристрелить и тебя?

– Могли…

– А зачем убили ее? И кто стрелял? Ты не знаешь?

– Ты задаешь слишком много вопросов, – поморщился Китаец.

– А как мне не задавать вопросов? – вскипел Бухман. – Мне же потом расхлебывать!

– Ты насчет похорон? – мрачно пошутил Китаец.

– Вот еще! – взмахнул рукой Бухман. – Я насчет таких вот подъемов ни свет ни заря. Пришьешь кого-нибудь, а мне голову ломать, как тебя вытаскивать.

Китаец видел, что Бухман еле сдерживается, чтобы не расхохотаться.

– Не пойму, – нехотя сказал Танин, – что ты мне предлагаешь?

– Обо всем позаботиться заранее, – с тяжелым вздохом произнес Бухман.

– Каким же образом?

– Выяснить диспозиции. А, черт, что я говорю! Нет, Китаец, так рано подниматься с постели… Это неблагоприятно влияет на способность соображать, – Бухман с досадой покачал головой.

– Да, Игорь, ты сегодня, скажем мягко, возбужденный. Я, конечно, понимаю: напор, игра, артистизм и все такое, но… – Китаец тихо засмеялся. – Ты этого лейтенанта ошарашил!

– А с ними, мамуся, по-другому нельзя, – улыбнулся Бухман, – если их не ошарашишь, они не только на твоего суперневинного клиента убийство повесить могут, но и какой-нибудь угон самолета пришьют. Хваткие ребята!

– В любом случае ты меня выручил… Большое тебе спасибо! – искренне поблагодарил Китаец.

– Работа, мамуся, – расплылся в сладкой улыбке Бухман. – Анна-то как?

Китаец недовольно поморщился:

– Тебе непременно сейчас надо об этом спрашивать?

– А что? – неодобрительно скосил Бухман глаза на Танина.

– Главнее нам покой? – подковырнул он Китайца.

– Если ты насчет Светланы, – отвел Китаец глаза, – Анна в курсе, что я иногда сплю с другими женщинами.

– Не понимаю я вас… – качнул головой Бухман. – Если бы моя Лара про меня такое узнала…

Он рассмеялся.

– А я не понимаю тех людей, которые втайне изменяют, – громко, словно это задевало его за живое, сказал Китаец, – уж лучше делать это открыто!

– Ага, – насмешливо посмотрел на Китайца Бухман, – полночи – с одной, полночи – с другой.

Он рассмеялся в бороду.

– Я не об этом, а о том, что очень редко кто не изменяет. Но хуже всего, когда изменить хотят, да боятся. Вот такую добродетель, которая веревкой душит тебя, я, прости, не понимаю, – нетерпеливо высказался Китаец.

– Ты проповедуешь моральный кодекс Донжуана, – усмехнулся Бухман.

– Скорее, аморальный, – пошутил Танин. – Поверь, Игорь, я давно понял, что я и кто я. Понял и избрал для себя оптимальный вариант поведения с женщинами.

– Да уж, оптимальный! – невесело усмехнулся Бухман.

– Я и сам виню себя в смерти Светы, хотя не знаю, в чем состоит моя вина, кроме того, что я спал с ней, – вздохнул Китаец.

– Нет, понятно, жена бизнесмена, – начал размышлять вслух Бухман. – Ну, допустим, муж ее в чем-то замешан, а ее-то зачем убивать?

– Сам не пойму. Но ясно одно: за нами, вернее, за ней следили. У преступника был ключ от квартиры. Отмычку я бы услышал. Не исключено, что этот стрелок или те, кто с ним заодно, раньше проникали в квартиру. Не исключаю также, что в квартире были установлены «жучки». Хотя… – Танин пожал плечами.

– Да-а, – одновременно сочувственно и неодобрительно протянул Бухман, – расслабился ты, мамуся.

«Опель» въехал во двор, образованный тремя «сталинками», и затормозил у первого подъезда самой высокой из них, рядом с красивым мощным джипом. О его мощности можно было судить даже по обводам; они были в меру плавными, и в них чувствовалась скрытая сила.

Джип был не слишком большим и не очень маленьким. С хромированными дугами безопасности спереди, с блестящими трубами по бокам, на которых крепились подножки, и трубами потоньше на крыше, которые могли использоваться в качестве багажника, на них же были закреплены четыре галогенные фары. Китаец купил его в Москве, когда продал квартиру отца после его смерти. Это был корейский джип «Массо»; удобный, маневренный и скоростной.