Контрольная молитва - Серегин Михаил Георгиевич

К Сергею Сергеевичу его пропустили сразу, но вскоре отец Василий понял, что пришел сюда напрасно.

– Я правильно вас понимаю, Михаил Иванович, – как сговорившись с Козелковым, назвал его мирским именем эфэсбэшник, – что ваша знакомая, занимавшаяся проституцией, пропала?

– Правильно, – убито кивнул головой отец Василий.

– И вы подозреваете, что она убита, но доказательств у вас нет.

– Совершенно верно.

– И, чтобы получить доказательства, вы применили физическое насилие, мы не будем сейчас применять термин «пытки», к трем неизвестным гражданам, ни фамилий, ни места жительства которых не знаете. Верно?

– Верно, – согласился отец Василий.

– И я не ошибусь, если скажу, что вряд ли эти граждане, даже если мы их найдем, покажут на суде, что действовали по указанию гражданина Парфенова Александра Ивановича?

– Похоже на то, – признал священник.

Теперь он окончательно запутался, кто в Усть-Кудеяре главный бандит, гражданин Парфенов А. И. или он сам. Судя по тактике, избранной эфэсбэшником, выходило, что главный преступник все-таки – поп.

Отец Василий терпеливо дослушал все, что счел необходимым сказать Сергей Сергеевич, и, в очередной раз отказавшись подписывать какие-либо бумаги, раскланялся. И когда он закрыл за собой тяжелую дубовую дверь, то понял, что закрыл ее навсегда. Эти ребята, все – от Вадима Николаевича Козелкова до юного лейтенантика ФСБ Саши Кулика – болели одной и той же болезнью. Они обожали себя и свое положение в обществе и страсть как не любили напрягаться во имя служебного долга.

«Козлы!» – грязно ругнулся священник и побрел к своему «жигуленку».

А к обеду в приходе появился проверяющий из патриархии. И это было уже чересчур, потому что отец Никодим въехал в бухгалтерские бумаги, как муравьед в термитник, и чувствовалось, что этот человек ко всему в мире относится с такой же упертостью и страстью.

Отец Василий попытался было разместить отца Никодима у себя, благо в последнее время Вера приходила ночевать домой все реже – закрутился-таки у нее роман с Анзором. Но ревизор был холоден и непоколебим, как айсберг, потопивший «Титаник».

– Спасибо, я в гостинице остановился, – только и сказал отец Никодим, не отрывая заинтересованных глаз от бухгалтерских документов. В патриархии знали, кого посылать.

* * *

Жизнь отца Василия превратилась в сплошное напряженное ожидание. По бухгалтерской части больших проблем не возникло. Отец Никодим, хоть и выявил массу недочетов, а то и прямых ошибок, злого и своекорыстного умысла нигде не заподозрил. А вот секция самбо для местных пацанов, организованная при самом незначительном участии отца Василия, вызвала у ревизора самый живой и весьма недоброжелательный интерес.

– Не желаете ли исповедоваться, отец Василий? – прямо намекнул он на то, что может лично принять покаяние у подверженного греху пропаганды физического насилия усть-кудеярского священника.

– Я к духовному отцу своему на следующей неделе съезжу, – вежливо, но твердо отвел предложение отец Василий.

– А-а, – вспомнил отец Никодим. – Это вы об отце Григории. Сколько ему, девяносто?

– Девяносто три, – уточнил отец Василий.

– Дал Бог здоровья, – то ли восхитился, то ли удивился отец Никодим.

Но ревизия в храме – это было еще полбеды. Каждый Божий день отец Василий ждал визита нежданных гостей. Он даже купил Ольге и себе по сотовому телефону, переговорил с Анзором и приготовил в доме с десяток тайных оборонительных приспособлений. Но он сам же знал, что это не поможет – если захотят, отомстят. Они просто выбирают удобное время. И однажды это время пришло.

Отец Василий выехал в город около пяти вечера; нужно было заехать в районную санэпидстанцию – в недавно отстроенном храме все-таки появились мыши. И наблюдение за собой он отметил сразу, почти автоматически. Старенькая потрепанная иномарка, кажется, «Фольксваген», вела его почти до самой площади. Там к нему присоединился «Опель». Но главное, когда возле последнего перед площадью перекрестка «Опель» неосторожно сократил дистанцию, отец Василий вгляделся в зеркальце заднего вида и узнал их всех. Это были те самые парни, что не так давно валялись внизу насыпи недалеко от шашлычной Анзора. Лица двоих еще были облеплены лейкопластырем, это было видно даже издалека, а вот третий уже выглядел поприличнее.

Отец Василий достал из бардачка телефон и набрал домашний номер.