Охота на пиранью - Бушков Александр

Он быстро нашел подходящее место – там, где они проходили, почти на границе ветровала и оставшейся нетронутой тайги. Времени, похоже, хватало. Цинично рассуждая, принимать здесь бой – одно удовольствие, масса кустов, могучих крон, лежащих горизонтально, толстенных стволов и вывороченных корневищ. Будь он один, обязательно бы заставил их гоняться за собой по тайге, пока не положит всех – опытный охотник, что ни говори, не потянет против опытного командоса, пусть и привыкшего убивать главным образом под водой... Но сейчас можно было обойтись без волюнтаризма и постараться выполнить программу-минимум – внести в ряды погони разброд и неуверенность в собственных силах, положить пару-тройку людишек, постаравшись при этом завладеть стволом. Но первым делом – отправить узкоглазого Дерсу Узала в таинственные Края Вечной Охоты… Или куда там у них принято упархивать душе, расставшись с телом. В Нижний Мир, ага. Пусть будет Нижний Мир, нам без разницы...

Как сказал когда-то Вольтер, Господь помогает не большим батальонам, а тем, кто лучше стреляет...

Алый рукав куртки он разместил метрах в сорока левее и выше местечка, где устроился в засаде – насадил на сук так, чтобы осталось полное впечатление, будто хозяин куртки накрепко зацепился рукавом и оторвал его, чтобы не терять времени. Яркое пятно мгновенно привлекает внимание – и отвлекает. Он спустился вниз по склону и убедился, что место выбрал правильно, алый лоскут оттуда виден, бросается в глаза, словно балерина в пивбаре.

Вернулся к месту засады и терпеливо стал ждать. Ждать он умел, без этого в его ремесле не обойтись. Полагалось бы что-то такое повспоминать – либо героическое прошлое, либо молодую жену. Но прошлое потому так и называется, что давно прошло, а к молодой жене он яростно надеялся вернуться во плоти. Так что особенных мыслей не было, наоборот, – он умело и методично выдавливал из сознания все постороннее, превращая себя в наводящую приставку к немудреному оружию, в боевую машину. Он обязан был вернуться живым.

Когда в окулярах бинокля появились собаки, он даже не встрепенулся. Только слегка повел биноклем вправо-влево – вот и остальные, идут зигзагом, накомарники по-прежнему скрывают лица, автоматы на плечах, ружья на руке – не у всех, впрочем, только у двух. Остальные закинули свои красивые пушки на плечи, дулом вниз – долго, очень долго идут по следу, схлынул первый азарт, внимание чуточку притупилось...

Собачки перли как по ниточке – две небольших лайки, неутомимо натягивавшие поводки из сыромятины. То и дело далеко разносился звонкий лай – лайка за то и получила свое название, что тихо идти по следу не умеет...

Таежный абориген, пожалуй, уже немолод – физиономия прямо-таки выдублена. Ну и ладно, пожил, никто его не неволил, надо полагать, а если даже и приневолили – уж прости, батя, такой расклад...

Ага! Почти одновременно лайки сбились со следа, потянули в сторону – туда, где Мазур бросил свежесодранную соболью шкурку. Соболий запашок, как он и рассчитывал, оказался не в пример заманчивее...

Эвенк что-то прикрикнул по-своему, дернул поводки, но собаки что есть мочи тянули в ту сторону. И их хозяин оказался к Мазуру боком, что и требовалось...

Мазур стоял за высокой сосной, таежным курьезом – сосна была двойная. Ствол раздваивался примерно на высоте груди Мазура, внизу получилась своеобразная амбразура, узкая, как раз просунуть наконечник стрелы...

Он уже намазал три наконечника поганой смесью. И натянул лук. На миг прошило дикое, сюрреалистическое ощущение – это ведь были Ольгины волосы, – но тут же думать об этом стало некогда, он затаил дыхание, прошептал, едва шевеля губами: «Господи, помоги!»

И отпустил тетиву.

Тетива ударила по мякоти большого пальца, но Мазур ждал этой боли и мгновенно приглушил ее усилием воли. Сердце залила горячая волна дикой, звериной радости – эвенк медленно заваливался, головой к Мазуру, поводков он не выпустил, видимо, намотал на руку – и собаки дернули безвольное тело, чуть протащили. Мазуру показалось, он слышит, как сломалась стрела...

Замер. Впереди тоже стояла тишина – ошеломленное молчание. Дорога отхода была присмотрена и рассчитана заранее. Бесшумно опустившись на корточки, Мазур прополз под прикрытием толстенного ствола, двигаясь невероятно плавно, словно в замедленной съемке, чтобы не колыхнуть ни единой веточки, переместился метров на десять левее. Заходил охотникам во фланг.