Убрать слепого - Воронин Андрей

Он отъехал от кладбища и, плавно набирая скорость, погнал машину в сторону Арбата. По случаю первого дня зимы, до которой по календарю оставалось еще как минимум две недели, на дорогах творилось черт знает что. За двадцать минут Глеб объехал три свежих аварии, на троллейбусных остановках то и дело попадались остро поблескивающие продолговатые кучки мелких осколков – как раз по ширине лобового стекла, – которыми расслабившиеся за лето троллейбусники неизменно встречали первый гололед, словно он был первым не в этом сезоне, а во всей истории человечества.

Наконец, он припарковал автомобиль во дворе старого дома в одном из арбатских переулков и по заплеванной лестнице поднялся к себе в мансарду. Конспиративная квартира, бывшая некогда мастерской художника, встретила его тишиной и приятным полумраком – Глеб плохо переносил яркий свет, зато отлично видел в темноте. Раздевшись, он первым делом прослушал ленту автоответчика – та оказалась пустой. На компьютер никаких новых сообщений тоже не поступало, так что агент по кличке Слепой, судя по всему, в данный момент мог считать себя свободным.

Прицепленный к поясу пейджер молчал – генерал Потапчук был занят какими-то своими делами и в услугах Сиверова не нуждался.

Глеб несколько раз прошелся по мастерской, безотчетно ускоряя шаги. Заметив, наконец, что мечется из угла в угол, как тигр в клетке, он заставил себя сесть и попытался успокоиться.

«Ну, в чем дело? – спросил он себя. – Старика жаль, но не из-за этого же, в конце концов, ты бегаешь, как заведенный? Нет, – ответил он себе, – не из-за этого. Тогда в чем дело? Неужели это от того, что ты солгал Ирине? Но ведь ты лгал ей тысячу раз – правда, по совсем другим поводам, но ложь остается ложью, какая бы солидная теоретическая и моральная база под нее не подводилась. Не стоит обманывать себя, в стотысячный раз твердя о служебной тайне – ты лжешь, потому что тебе так удобнее, ты так привык.., да и кто отважится сказать правду после стольких лет вранья? А правда в том, что ты просто оружие, Сиверов, вроде винтовки или ножа.., этакая самоходная мортира, наделенная разумом и чувствами, а заодно уж, для ровного счета, любовью к классической музыке, красавицей-женой и ребенком. Все это чудесно, но оружие ржавеет от бездействия. Если мортира способна что-то чувствовать, то этот процесс должен причинять ей боль. Вот тебе и причина твоей беготни. Говоря прямо и без дипломатических реверансов, ты просто давно никого не убивал. Вот тебе вся правда, как она есть.»

Слепой вскочил и снова начал мерить шагами просторную мансарду. Самоанализ, который, по идее, должен был помочь ему разобраться в себе и, следовательно, успокоиться, только еще больше взвинтил его. На ум ему пришли нехитрые приемы аутотренинга, в незапамятные времена усвоенные в армейском госпитале, и он горько усмехнулся: пытаться успокоить себя самоуговорами в подобной ситуации было бы равнозначно.., чему? "Это то же самое, что белить протекающий потолок после каждого дождя, даже не пытаясь залатать крышу, – подумал Глеб. – Или красить автомобиль без двигателя, надеясь, что он от этого поедет. Вот тебе и самоанализ. Тут забегаешь, право. И ведь как все логично выстраивается! Не могу я бездельничать, я от безделья болею… И отдыхать я давно разучился, больше трех дней не выдерживаю.

А работа у меня какая? А простая у меня работа: наводи промеж глаз и жми на курок – по возможности плавно… Вот тебе и на: Глеб Сиверов – Терминатор, маньяк со старого Арбата. Нет, чувствую, что без кофе мне не обойтись."

Чтобы занять руки и голову, он пренебрег кофеваркой и приготовил кофе в старой медной джезве, которая, как и он сам, помнила многих людей, ныне вычеркнутых из списков живущих на земле. «Из всех наших с ней общих знакомых, – подумал Глеб, – только Потапчук еще жив. И только генерал Лоркипанидзе умер своей смертью.»

– Вот такие интересные у нас с тобой знакомые, – вслух сказал он, обращаясь к джезве.

Джезва в ответ закипела и попыталась залить плиту, но Глеб успел опередить ее – он всегда успевал первым, и только это обстоятельство позволило ему дожить до сегодняшнего дня. Наполнив ароматным напитком тонкостенную чашку, он вернулся в кресло, наугад выбрал компакт-диск и включил музыку. Это оказался Моцарт. Слепой откинулся на спинку кресла и сделал первый глоток, пытаясь убедить себя в том, что наслаждается жизнью. Из этого ничего не вышло – кофе казался чересчур горьким, а знакомые до последней ноты аккорды давили на уши, вызывая острое желание биться головой о стену. Глеб раздраженно выключил проигрыватель и с сомнением заглянул в чашку. Тишина принесла некоторое облегчение, даже кофе перестал вонять каменным углем и приобрел свой обычный дразнящий аромат. Пить его, тем не менее, вряд ли стоило – все-таки это был стимулятор, а Слепой и без допинга ощущал себя чересчур взвинченным. "Брому бы сейчас, – подумал он. – Целый стакан.., а лучше – сразу ведро, чтобы не размениваться на мелочи. Бросать надо эту работу, вот что.