Авторитет - Седов Б. К.

Похороны бывшей голливудской топ-модели проходили на Южном кладбище – этом гигантском поле вечной скорби, на сотни, если не тысячи гектаров раскинувшемся на месте бывших болот, между Волхонским шоссе и аэропортом Пулково. Несмотря на общественный резонанс события, проводить Аллу пришло человек тридцать, не больше, не считая зевак и ушлых папарацци, профессионально оттесняемых в сторону многочисленными сотрудниками службы безопасности холдинга «НВК-система». Сам бывший авторитет, ныне – преуспевающий бизнесмен, прикатил к кладбищу на сверкающем бронированном «БМВ», в сопровождении двух джипов и автобусика с личной охраной. Выглядел Невский плохо – бледный, ссутулившийся, с трехдневной щетиной, провалившимися щеками. При его появлении толпа собравшихся на траурное мероприятие тихо загудела. Как краем уха успел услышать Рублевский, люди – в основном это были немногочисленные родственники Аллы и сотрудники холдинга – сходились во мнении, что босс раздавлен случившимся. Ведь его секретарша, она же любовница, погибла в тот самый день, когда находящийся в процессе развода с женой Невский сделал ей предложение и получил утвердительный ответ. Впрочем, эту романтическую историю с печальным концом Сергей знал из первых уст. Кто и что говорит, его мало интересовало. Основной задачей Рублевского было приглядывать за Верой, то и дело вытирающей глаза платочком. Крепкое мужское плечо, участие и поддержка были сейчас необходимы ей, как никогда.

От главного здания, где прошло официальное прощание, до могилы было всего шагов сто. Аллу хоронили на самом «блатном» месте кладбища, на центральной аллее.

Гроб несли специально нанятые люди. Невский шел во главе процессии, с двумя розами в руках, окруженный дюжиной телохранителей, под куртками которых Рублевский без труда угадывал оружие. Причем – не только пистолеты, но и машинки посерьезнее, вроде «узи» или «кипариса». Долгих речей никто не произносил. Батюшка, отец Иоанн, провел отпевание. Угрюмые могильщики заколотили крышку, опустили гроб в свежевырытую могилу. По древнему русскому обычаю все, включая укутанную в черный платок Веру и самого Рублевского, бросили сверху по горсти сырой земли. Внезапно мать Аллы с криком метнулась к могиле, но ее успели в последний момент поймать телохранители и оттащить в сторону. Могильщики, привычно орудуя лопатами, быстро закопали яму, соорудив на ее месте желтый песчаный холмик, поверх которого легли сотни цветов, венки, а в изголовье был временно установлен деревянный лакированный крест, к которому прислонили перевязанную траурной черной ленточкой цветную фотографию улыбающейся Аллы.

На поминки в ресторан Рублевский и Вера, которой от пережитого стало нехорошо, не пошли. Так же, как родственники Аллы, демонстративно игнорировавшие Невского и уехавшие сразу по окончании похорон на обычном городском автобусе. Сергей отвез Лиховцеву к ней домой, где пробыл до самого вечера. И лишь затем, пообещав обязательно вернуться через два часа, уехал на оговоренную еще накануне встречу с Седым. Как догадывался Рублевский – чтобы получить новое задание.

К вечеру погода окончательно испортилась. Шел обильный мокрый снег. Полковник Гайтанов неожиданно перезвонил, когда Рублевский уже находился в дороге, и сообщил, что будет ждать его в сером «опеле»-такси у сквера перед Никольским морским собором, напротив кафе с откровенно украденным у американских киношников названием популярного боевика – «Без лица».

Прибыв на место, Сергей запарковал джип у светофора, в пределах прямой видимости от стоящего на противоположной стороне улицы зеленоглазого такси, к которому, клюнув на спасительный огонек, за то короткое время, пока Рублевский пересекал проезжую часть, дважды подбегали испуганные плохой погодой потенциальные клиенты и, дважды получив неожиданный категоричный отказ, недовольно отправлялись на поиски другой машины.

Открыв переднюю пассажирскую дверь «опеля», Сергей сел на сиденье. Старенькая «вектра», за рулем которой сидел Седой, хрюкнула двигателем и сорвалась с места. Полковник молча протянул руку. Рублевский пожал ее, закурил. Спросил вовсе уж по-простому:

– Как дела, Алексей Ильич? Что нового?

– Все по-старому, – вздохнул Седой. – Как твой отпуск? Так рвался на свободу, о тропиках и райских уголках мечтал. А сам завис в Питере. Собственно, поэтому я и нарушил свое обещание. Выдернул тебя. Извиняйте, дядьку.