Пиранья. Первый бросок - Бушков Александр

– Итак, господа...– сказал Ксавье, вытянув из нагрудного кармана тонкую сигару.– Могу вас обрадовать: операция прошла прекрасно. Радиорубка захвачена, радист нейтрализован, ваш первый помощник, капитан, перед лицом убедительных, отточенных до бритвенной остроты аргументов уже обрисовал по внутренней судовой трансляции положение дел и убедительно просил не сопротивляться. Так что мы можем беседовать совершенно спокойно. Причем я бы вам решительно не советовал питать глупые надежды на помощь извне. Весь окружающий мир ничего о случившемся с вами не знает и не узнает еще долго...

– Поменьше болтовни, Ксав,– буркнул бородатый.

Судя по лицу Ксавье, в данном случае он был простым подчиненным, а вот главным – как раз бородач. «Симпатичный мужик,– оценил Мазур,– такой глотку перережет без всяких угрызений совести...»

– Хочу вам представить господина Таберже,– показал Ксавье на бородатого.– Начальник штаба Фронта национального освобождения Восточных островов.

– В просторечии – «синие акулы»,– пробасил бородач.– По терминологии правящего режима – «сепаратисты». На деле – борцы за подлинную демократию, за свержение полностью себя скомпрометировавшего проимпериалистического режима.

Мазур подумал, что начальник штаба, чего доброго, закатит длиннющую речь по примеру Фиделя Кастро, но бородач, как оказалось, был скорее человеком действия. Посчитав, что сказал достаточно, он извлек из кобуры увесистый кольт, покачал им в воздухе, многозначительно глядя на пленников, положил рядом с собой на стол и подтолкнул комиссара:

– Давай, начинай дипломатию. У тебя лучше получится...

– Итак, дама и господа...– светски улыбаясь, сказал Ксавье.– По-моему, вы все четверо люди сообразительные... Надеюсь, уже поняли, почему господин Таберже пригласил для беседы именно вас? Ну что же вы так старательно изображаете на лицах полнейшее недоумение? Позволю себе напомнить, что вы трое – четвертый сейчас под водой, а? – предприняли недавно прогулку на катере к Кирари, зачем-то прихватив с собой акваланги... а вы, капитан, вместе с мистером Мазуром навещали мадемуазель Мадлен, после чего она отправилась с вами в плавание. Ну? Ах, вы придали вашим открытым и простецким физиономиям выражение вовсе уж полного идиотизма... Зря, господа.

– Я с вами церемониться не буду,– мрачно пообещал бородач.

– Леон говорит сущую правду,– сказал Ксавье.– И это вовсе не пустые угрозы. Борцы за свободу слишком многое повидали, чтобы испытывать трепет перед какими-то иностранцами... Короче говоря, как обстоят дела с сокровищами затонувшего фрегата? Сколько вы уже подняли? Только, я вас умоляю, не стоит округлять глаза и восклицать: «Да о чем вы!» Мы – серьезные люди, господа. И ни за что не предприняли бы сегодняшнего рейда, не располагай точной информацией о том насквозь предосудительном с точки зрения местных законов дельце, которое вы пятеро хотели провернуть... Вы где-то раздобыли точные сведения об «Агамемноне». И потихоньку стали выгребать сокровища. Ай-яй-яй, господа... Простительно было бы мадемуазель Мадлен, продукту растленного буржуазного общества. Но вы-то, советские люди... Вы меня разочаровали, клянусь. Вы разрушили в моих глазах образ советского человека, бескорыстного друга освобожденных от колониальной зависимости народов... Не могу даже описать, как я удручен... Под носом у команды, у благородных ученых и политических руководителей проворачивать свой грязный бизнес...

«Пожалуй что, он вполне искренен,– подумал Мазур.– И в самом деле полагает, что мы пятеро – художественная самодеятельность, кустари. Вот что значит провинциальное мышление чиновничка крохотной республики. Ему и в голову не придет оценить масштаб и размах, догадаться, что весь „Сириус“ – инструмент государства... И прекрасно».

– Что вы хотите? – глядя исподлобья, спросил Дракон.

– Неужели вы до сих пор не поняли? Плохо верится... Капитан, любая революционная борьба требует денег. Поэтому, как это ни прискорбно, вам придется вернуть награбленные у ахатинского народа сокровища его лучшим представителям. Если все пройдет гладко, если я останусь... если мы останемся вами довольны, вам, пожалуй, оставят по горсточке. Но не более, господа, советую не строить иллюзий. Вы и за горсточку должны быть благодарны на всю оставшуюся жизнь. Чересчур уж легко перерезать вам глотки и вышвырнуть за борт. Или, если быть гуманистами, информировать ваше правительство и полицию о том, чем вы тут занимались. Вряд ли ваше поведение одобрят на родине...