Бульдожья схватка - Бушков Александр

Вот только сбежать — означает бросить Катю. Даже если этот козел и оставит ее в живых, жизнь ей будет не в жизнь. Нельзя ее бросать, любимую женщину, свою мечту, ожившую во плоти и настигшую как молния или солнечный удар…

Значит, придется драться. Ну, а дракой нас не запугаешь. Видывали виды. Ничего нового, по сути, в этой истории и нет: снова очередной гад хочет добраться до нашей шкуры, а мы постараемся сделать все, чтобы вышло как раз наоборот.

Страха не было. Была смесь азарта и мрачной веселости — явление, давно известное не одним лишь военным людям. Так уж человек устроен: пугает неизвестность и затянувшееся ожидание, меж тем как угроза сама по себе лишь вызывает прилив в кровь того самого яростного азарта.

Он, уперев локти в полированный стол, с силой провел ладонями по лицу. словно сбрасывал некую маску, стянувшую кожу. Итак, деремся. За себя, за тех, кто внезапно оказался полностью от твоего боевого искусства зависящим. Деремся.

Выкрикнуть обвинения в лицо — значит показать себя идиотом и умереть, как идиот. Уж что-нибудь да придумают… Следовательно, воевать надо потаенно. Чтобы все происходило как бы само собой. Чтобы они сцепились.

Есть в закрытых учебниках такое понятие — управляемый конфликт. Облеченная в наукообразную форму старая, как мир, истина — разделяя, властвуй. Сыграть на противоречиях, ударить в слабые места.

А где у нас слабое место? Да в самих людях, конечно. Они нервничают, они напряжены, они, очень может быть, втихомолку подозревают друг дружку в черных замыслах — и, безусловно, не ошибаются. Круг посвященных в тайну подмены страшно узок, но внутри него непременно существует еще более узкий круг знающих. Одни знают только о подмене, другие рассчитали, кто из знающих должен остаться в живых, а кого следует списать в издержки производства, как Елагина. Стравить их вполне возможно. Мотивы опять-таки известны с седой древности и весьма немногочисленны: власть, тщеславие, страх, деньги.

Деньги! Благо деньги наличествуют, и немалые…

Но прежде чем продумать этот вариант до мелочей, он решил окончательно разобраться с кассетой. Вернул ее к самому началу, остановил кадр.

Да, никакой ошибки. Квартира, где вся эта гнусь происходила, располагалась в том же доме, четырехугольником замкнувшем дворик. В кадр попал синий «Хаммер» с запомнившимся номером, тот самый, что каждый день стоял в их дворе. И трансформаторная будка та же самая, приметная. И детский городок с резным деревянным ежиком высотой примерно в метр. Только этаж не пятый, а, примерно прикидывая, третий-четвертый. Если провести воображаемую линию, разделившую бы дом-квадрат на два треугольника, то его квартира и хаза— «киностудия» расположены на катетах одного из них… Из окон одной квартиры просматривается вторая, и наоборот.

Учтем…

Часть третья

ОДИН МИНУС ОДИН ПОЛУЧИТСЯ ОДИН

Глава первая

НАШЕГО ПОЛКУ ПРИБЫЛО, ГОСПОДА…

Правильно говорят, что утро вечера мудренее. Проснулся он, уже не испытывая ни тягостной тревоги, ни прежнего саднящего беспокойства. Опасность, и нешуточная, осталась, но отношение к ней стало ровное. Вполне даже профессиональное. О ней не следовало забывать, ей следовало противостоять достойно — и только. Никакой, с позволения сказать, лирики…

После завтрака, проводив Катю на необязательную службу, он скорчил рожу начавшему кое-как его признавать бультерьеру и направился в кабинет. Мимоходом подумал, что обнаружил, наконец, ответ на один из вопросов: почему Пашка настаивал, чтобы Катя работала. Ответ незатейлив и подловат: да чтобы ее не было дома, чтобы ненароком не помешала забавам…

Услышав непонятные звуки в каминной, заглянул туда. Неведомо почему «театр» выглядел заброшенным и покинутым, хотя внешне ничего вроде бы не изменилось — и шест поблескивал столь же ярко, и гроздья светильников остались на своих местах…

Из той самой двери в углу спиной вперед появилась Марианна, тащившая за собой огромный картонный ящик. Выпрямилась, заметив его, выжидательно улыбнулась.

— Прибираемся? — спросил он вежливо.

— Вы же сами распорядились…

— Насчет чего?

Она поправила указательным пальцем упавшую из-под кружевной наколки прядь волос, пожала плечами с видом легкого недоумения:

— Как это? Звонил Косарев, передал, что вы категорически приказали ликвидировать театр. Так и сказал. Он, мол, сам не имеет понятия, что это означает, но именно это вы приказать изволили… Я понимаю, что ему, старому сморчку, сие знать и не полагалось, но все же к чему такая спешка? Петр не растерялся: