Штормовое предупреждение - Серегин Михаил Георгиевич

Сторож смерил его тяжелым взглядом и недружелюбно сказал:

– У нас тут все свои. Посторонних нет. Так что ищите в другом месте.

– Точно? – не отставал Мачколян. – Я почему спрашиваю? На берегу мы лодку обнаружили и катер. Кто-то здесь точно высадился. Не думаю, что кому-то сегодня захотелось просто покататься по реке.

– Ничего не знаю, – с раздражением сказал собеседник. – Нет тут никого, понятно?

Мачколян покивал головой, а потом, показывая на дом, с завистью сказал:

– Хорош домик! Я бы от такого не отказался. Во сколько, интересно, обошелся?

– Дорого, – буркнул сторож. – Еще вопросы будут? Вы давайте, проходите, а то мне хозяин велел ворота запереть. Не любит он, когда беспокоят.

– Будь у меня такие хоромы, я бы тоже постарался не беспокоиться, – заметил, улыбаясь, Мачколян. – А кто же тут проживает, если не секрет?

– Кто надо, тот и проживает, – начиная терять терпение, ответил сторож. – Большой начальник проживает, понятно?

– Ну уж это ты шутишь! – подмигнул Мачколян. – Я знаю, как большие начальники живут. Большой начальник на отшибе селиться не станет, и охрана у него совсем по-другому организована. Это уж ты приврал насчет начальника, сознайся? Бизнесмен крутой – это я еще поверю. Авторитет криминальный – тоже. А начальник вряд ли... Хотя тоже – какой начальник... Нынче даже начальник почты может столько наворовать, что впору небоскреб строить.

– Ну вот что, мужик, ты с корешем своим поговори, если такое желание есть, а я запираю! – решительно объявил страж ворот. – А то чувствую, нынче много таких тут перебывает. На халяву-то каждого тянет. Ладно, мужик, бывай!

И он принялся пятиться задом обратно во двор, не сводя глаз с Мачколяна.

Тот приподнял брови и насмешливо заметил:

– Чего это ты как рак пятишься? Боишься, как бы я на твою халяву не покусился? Да не больно тут у вас сладкая житуха, как я посмотрю! Вон и собачка сдохла. От голода, что ли?

Сторож быстро обернулся. На лице его мелькнула гримаса досады. Но он все-таки сказал, вложив в свои слова изрядную долю яда:

– Брехала много – вот и сдохла!

Он наконец добрался до ворот и закрыл их, двигаясь чуть ли не бегом, так торопился избавить себя от непрошеного соседства.

Едва грохнул засов, как Мачколян приблизился к воротам и попытался заглянуть в какую-нибудь щель. Но ворота были сделаны на удивление добротно, и щелей в них практически не было. Однако кое-что Мачколян узнал – ему было хорошо слышно, как человек, с которым он только что беседовал, опрометью бежит прочь от ворот, к дому. Потом сапоги загремели по деревянным ступеням, и все стихло. Мачколян обернулся к Грачеву.

– Жаловаться побежал, – сообщил он. – Большому начальнику.

– Да, здесь определенно нечисто, – мрачно сказал Грачев. – Не может быть, чтобы здесь никого не видели. Это абсурд. Да и следы машины ведут прямо в эти ворота. Не пойму, что за люди здесь окопались. Может, как ты сказал, криминальный авторитет?

– А я не пойму, зачем им скрывать очевидное? – с искренним удивлением сказал Мачколян. – Ну, принесло сюда людей, ну, видели. Не станут же они, допустим, грабить Макса! У него небось в кармане-то ни копейки! Ничего не понимаю!

– А если Макс что-то такое нечаянно увидел? – многозначительно сказал Грачев. – Вот так же, как мы, подошел и увидел. Собака из-за чего-то померла ведь! Величко прав – в хорошем месте собаки ни с того ни с сего не помирают.

– Пошли к нему! – сказал Мачколян. – Может, он еще что-нибудь ценное скажет. Может, увидел чего или унюхал. У них с Графом это запросто.

Мачколян знал, что говорил, но он, конечно, не мог предвидеть, какой сюрприз приготовили ему Величко с Графом. Когда Мачколян и Грачев обошли дом кругом, то совершенно неожиданно увидели почти пасторальную картину – на зеленой травке под забором сидели в кружок трое – Величко, Граф и незнакомый парнишка лет десяти в грязновато-оранжевой курточке, явно ему великоватой и совершенно не подходящей по сезону. Мальчишка выглядел слегка усталым, но чрезвычайно довольным. Он с восторгом смотрел на Графа и осторожно гладил его по жесткой спине. Граф снисходительно позволял ему это делать, полагая, видимо, что с такого несмышленыша спрос небольшой.

Мачколян и Грачев подошли ближе. Величко приложил палец к губам, призывая говорить тише, и поведал:

– Граф нашел его в кустах. Это чудо-юдо зовут, между прочим, Андреем, как и Макса. Два сапога пара, одним словом.