Танцующая саламандра - Ольховская Анна

© Ольховская А., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Это было неприятно.

Нет, не так, неправильно. Что это за слово такое сдержанно-интеллигентное? Лишенное эмоций и красок, словно деловой костюм?

Нет, любезные мои рептилии, это не неприятно, это — гнусно! Мерзко и запредельно подло! И послевкусие такое отвратительно-тошнотворное…

Особенно если вспомнить, что в фарсе более чем активное участие принимала его родная матушка.

Хотя нет, Магдалена не мать ему! Да, именно эта женщина выносила и родила его, но, увидев страшненького уродца, приказала избавиться от ребенка, заменив его родившимся в то же время сыном няньки, Марфы.

А Марфе было велено придушить и закопать в лесу генетический мусор, по какому-то дикому недоразумению родившийся у четы потомственных аристократов, Венцеслава и Магдалены Кульчицких, так кичившихся чистотой своей крови!

Но мама Марфа не смогла убить несчастного малыша, она спрятала его в обогреваемой теплым подземным источником пещерке неподалеку от поместья Кульчицких и выходила мальчика. И назвала его Павлом.

А потом он перестал прятаться и вышел к людям[1] и сразу стал настоящей медицинской сенсацией — прежде люди, страдающие ихтиозом Арлекино, если и доживали до двадцати — двадцати пяти лет, то это была не жизнь, а сплошные мучения.

Он же, Павел, не просто дожил, он собирался жить дальше, долго и по возможности счастливо. Он был абсолютно здоров, силен и, как оказалось, унаследовал от расы, причастной к появлению такого генетического уродства, как ихтиоз Арлекино, мощнейшие ментальные способности.

Змеиный гипноз…

И когда газеты буквально взорвала сенсация о скандале в семье Кульчицких — красавец Сигизмунд, считавшийся родным сыном, оказался психом и маньяком, убивавшим девушек, а родной сын Венцеслава, Павел, выглядел, мягко говоря, шокирующе, раса рептилоидов, давно уже тайно сосуществовавшая с людьми на Земле, оживилась.

Потому что наконец-то, спустя века, их эксперимент по ассимиляции с человеческой расой дал положительный результат!

И они, пообещав Магдалене, так и не признавшей родного сына и продолжавшей считать таковым Сигизмунда (для своих — Гизмо), помочь вытащить того из тюрьмы, при ее активном содействии выкрали раненого Павла.

Едва не погубив при этом всех, кто был ему, Павлу, дорог. Тех, кто не видел в нем медицинский феномен или монстра, кто стал его близким другом. Варя и Олег Ярцевы, Мартин Пименов, Александр Дворкин, Моника…

Нет, Моника не была другом, она… Павел больше жизни любил эту девушку, но и мечтать не смел, что она сможет полюбить его, такого…

Без волос, без ушей, с чешуйчатой кожей.

А она — она смогла! Павел почувствовал это, когда Моника поцеловала его. Потому что он умел настраиваться на чувства и эмоции других людей. И то, что он увидел в душе девушки, было абсолютно искренним…

И это вдохнуло в него силы, и он, несмотря на тяжелое ранение, сумел дать бой рептилиям, отстоять своих друзей, спасти их.

А потом потерял сознание.

А когда пришел в себя — ничего не помнил. Совсем ничего.

Поэтому поверил тем, кого увидел, открыв глаза.

Рептилоидам.

Они все-таки умудрились выкрасть его, воспользовавшись суматохой. И тем, что среди медицинского персонала, обслуживавшего раненого Павла, была их соплеменница.

Эти твари научились легко маскироваться и давно жили среди людей. Ну, страшноватенькие, тощие, несуразно длинные, с приплюснутыми черепами и выступающими вперед челюстями — так мало ли некрасивых людей в мире?

Лысые черепа прикрывались париками, вертикальные зрачки прятали линзы, а раздвоенные языки рептилоидов просто оставались за зубами.

Правда, из-за них, из-за языков, дикция этих тварей была несколько подпорчена обилием шипящих, но в целом все было в пределах нормы. А в особых случаях, когда что-то шло не так, на людей напускался морок. И те видели то, что хотел змей.

Однако ментальными способностями рептилоиды обладали в разной степени. Кто-то едва мог навести слабенький морок, а кто-то умел делать из людей послушных марионеток.

Но таких сильных, к счастью, было очень немного. А Павел, как он постепенно понял, оказался сильнее всех представителей этой расы. Вероятно, его человеческая сущность усилила эффект.

И силу эту он применил против своих друзей… Против признавшего его сразу и безоговорочно отца, участвуя в его похищении.

Потому что на чистом листе его памяти змеи нарисовали искаженную картину реальности, внушив Павлу срежиссированные ими эпизоды его детства и юности.

В этой реальности именно отец, Венцеслав, приказал убить неправильного сына, а мужественная и любящая мать, Магдалена, сберегла его, тайно вырастив в лесу. И Гизмо был его любимым братцем, товарищем по детским играм. И в тюрьму он попал по глупости, из-за наркотиков. А жестокий отец не простил бедному Гизмо эту оплошность и вместо того, чтобы помочь вытащить сына из беды, подло топил его, собирался лишить наследства. Да еще и выгнал из дома мать, когда стало известно, что Магдалена не убила Павла, а вырастила его.

Но мало того, что выгнал — он еще и избил бедную женщину, изуродовав ее до неузнаваемости!

И когда Павел увидел покрытое распухшими шрамами лицо матери, он едва не сошел с ума от ярости. И ненависти к отцу…

В тот момент он меньше всего задумывался, почему мать ни разу не навестила его, что называется, вживую. Почему общение их всегда происходило только по скайпу, что немного напрягало Павла — ему так хотелось окунуться в живительное тепло материнской любви, целительной нежности, солнечного добра!

А через скайп этого не почувствуешь. Только лицо, только глаза, да и их толком рассмотреть не удавалось, мама почти все время плакала и терла их платочком.

Но теперь он знает — Магдалена боялась посмотреть сыну в глаза. Боялась, что он увидит в них равнодушие и отвращение…

Но кто же ее так разукрасил на самом деле? Ведь шрамы на холеном лице женщины были самыми настоящими.

И, если задуматься, очень похожими на когти животного.

— Это не ты, случайно, маменьку мою исцарапал? — Павел приподнял лобастую башку здоровенного черного кота, украшенного кокетливыми белыми манишкой и носочками.

Но больше ничего кокетливого во внешности котяры не было. Он вообще был очень брутальным и мужественным, с покрытой шрамами морденью и суровым взглядом янтарно-желтых глаз.

Но сейчас эти глаза были вовсе не суровыми. Они буквально плавились от счастья и любви. И в раскатистом мурлыканье кота было почти четко слышно: «Нашел!»

Он действительно каким-то невероятным чудом нашел хозяина, отыскал его в подземельях Московского метро, где скрывалось убежище рептилоидов.

Его кот, его Атос, которого Павел спас когда-то крохотным полуслепым котенком. И который стал его первым настоящим другом там, в пещере. Павел научился чувствовать и понимать своего котяру. А он, похоже, тоже чувствовал хозяина на любом расстоянии.

И нашел его. И именно благодаря Атосу Павел вспомнил свою жизнь.

Свою настоящую жизнь.

Атос (правда, благодаря Варе Ярцевой котяра получил еще и фамилию — Карпов) перехватил хозяина в заброшенном тоннеле, служившем переходом из одной части подземного города рептилоидов в другую. Внутрь этого змеиного гнезда кот проникнуть не мог — стальные двери, замаскированные под камень стен, отпирались с помощью магнитных карт. И неизвестно, сколько Атос ждал, пока Павел появится…

Впрочем, отощавшим зверь не выглядел — крыс здесь водилось предостаточно. Кот выглядел счастливым, а теперь, спустя какое-то время, проведенное в обнимашках и нежностях, — еще и нетерпеливым.

Он мягко вывернулся из рук Павла, спрыгнул на неровный пол тоннеля и, отбежав на несколько шагов, остановился и призывно мяукнул. И удивленно посмотрел на хозяина:

«Почему ты стоишь? Пошли домой!»

— Не могу, — тяжело вздохнул Павел.

«Почему? Тебе тут нравится?!»

Кот забавно сморщил усатую мордень и брезгливо чихнул, словно избавляясь от противного запаха.

— Нет, Атос, не нравится. И раньше не особо нравилось, а теперь вообще разнести это логово хочется к чертовой матери!

«Тогда пошли домой!»

Кот вернулся и, приподнявшись на задних лапах, передними уперся в колени хозяина, внимательно всматриваясь в его глаза.

Павел присел на корточки и, охватив ладонями лобастую голову животного, так же пристально вгляделся в янтарную глубину:

— Атос, я должен спасти отца! Из-за меня он оказался в лапах этих уродов, я помог, понимаешь?! Не задумываясь особо, зачем Венцеслав им понадобился. И я должен освободить его, причем как можно скорее. А потом мы с ним вместе вернемся домой. А пока, — Павел почесал кота за ушами, — подожди меня здесь, ладно? Я сейчас вернусь.