Музыка под занавес - Рэнкин Иэн

— А кто организовал этот поэтический вечер? Университет или, может быть, русское консульство?

— Нет. Это все Скарлетт Коулвелл…

— Его переводчица? — спросила Шивон.

На этот раз библиотекарша кивнула.

— Скарлетт сотрудничает с нашим русским отделом. У меня где-то был ее номер… — Трясущимися руками библиотекарша перебирала лежавшие перед ней на столе листки бумаги. — Как это ужасно — то, что случилось с Александром! Я просто не могу передать, какая это тяжелая, невосполнимая утрата…

— А на самом вечере не произошло ничего необычного? — спросил Ребус, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как бы между прочим.

— Необычного? — удивилась библиотекарша. Казалось, она даже не поняла, чего от нее хотят. Ребус, однако, не стал уточнять, и после секундного колебания женщина качнула головой:

— Нет, все прошло просто замечательно. Александр — превосходный поэт. Блестящие метафоры, отточенный ритм… Даже когда он читал стихи на русском, чувствовалось, что в каждом слове бурлят страсть и вызов. — Она ненадолго задумалась, словно вспоминая, потом вздохнула. — Мистер Федоров был счастлив подписать часть тиража для поклонников своего таланта.

— Вы говорите так, — вмешалась Шивон, — словно это был его первый успех.

— Вы не понимаете! Александр Федоров был настоящим поэтом! — воскликнула библиотекарша с таким видом, будто это все объясняло. — Ага, вот он… — Она выудила из груды хлама на столе листок бумаги с телефонным номером, но почему-то не спешила с ним расстаться. В итоге Шивон пришлось ввести телефон Скарлетт Коулвелл к себе в мобильник и поблагодарить библиотекаршу за предпринятые усилия.

Ребус тем временем огляделся по сторонам.

— Где именно проходил поэтический вечер?

— В зале наверху. На вечер пришло больше семидесяти человек.

— Но это событие, кажется, никто не снимал?

— Снимал?..

— Да. Для телевидения. Для потомства. Для истории.

— А почему вы спрашиваете?

Вместо ответа Ребус пожал плечами.

— Какой-то человек из музыкальной студии делал звукозапись выступления Федорова, — сказал библиотекарша.

— Имя? — Блокнот Шивон был уже наготове.

— Мисс Абигайль Томас. — Библиотекарша, впрочем, тут же осознала свою ошибку: — Вы, разумеется, хотите знать имя того парня, который делал запись? — Она ненадолго зажмурилась, припоминая. — Кажется, его звали Чарли, а вот фамилия… Вспомнила! Чарльз Риордан. У него своя музыкальная студия в Лите.

— Большое спасибо, мисс Томас, — проговорил Ребус торжественно и добавил: — Кстати, вы не подскажете, с кем нам можно поговорить по поводу… по поводу трагической кончины мистера Федорова?

— Я думаю, вы можете связаться с кем-нибудь из ПЕН-центра.

— А из русского консульства на вечере никто не присутствовал?

— Н-нет, не думаю.

— Вот как? Почему же?

— Он слишком открыто высказывал свое мнение относительно теперешней политической ситуации в России, и это мнение — уж поверьте! — было далеко не самым лестным. Несколько недель назад его даже приглашали на «Время вопросов».

— Вы имеете в виду политическое ток-шоу? — уточнила Шивон. — Я иногда его смотрю.

— Значит, Федоров говорил по-английски достаточно хорошо, — сделал вывод Ребус.

— Когда он этого хотел — да. — Библиотекарша кривовато улыбнулась. — Но если ему не нравились чьи-то доводы, он делал вид, будто ничего не понимает.

— Похоже, у мистера Федорова был не самый простой характер, — признал Ребус. Он давно заметил, что на столике рядом с ведущей наверх лестницей выставлены несколько книг Федорова, и теперь повернулся в ту сторону: — Это те самые книги, которые вы продаете?

— Да, разумеется. Хотите приобрести одну?

— Вы говорили — они все подписаны? — уточнил Ребус.

Абигайль Томас кивнула.

— В таком случае я возьму пять. — Он полез в карман за бумажником, и библиотекарша направилась к лестнице, чтобы отобрать книги. Перехватив устремленный на него удивленный взгляд Шивон, Ребус чуть слышно прошептал в ответ два слова.

Ей показалось, что эти слова были: «Интернет-аукцион».

К счастью, дорожная полиция не успела добраться до этого уголка Эдинбурга, поэтому дело обошлось без штрафа за неправильную парковку. Только водители мчавшихся по улице машин, которым автомобиль Шивон перегородил половину проезжей части, бросали на него откровенно неприязненные взгляды.