Любовь, похожая на смерть - Троицкий Андрей

– Сейчас начало подъема, затем будет спуск вниз, – торопливо заговорил он, от волнения срываясь на крик. – На этом участке они нас не увидят. Потому что мы спрятаны за вершиной холма. Я тормозну. Ты прыгай. И что есть сил беги направо. Я тебя догоню. Если потеряемся, встреча будет на старом кладбище. По карте это десять километров строго на восток.

– А если я не найду кладбище?

– Найдешь. За последние сто лет оно никуда не переезжало.

– Без тебя я не побегу.

– Дура, тогда мы вдвоем сдохнем в этой пустыне. Беги.

– Ты обещаешь, что догонишь? Обещаешь…

– Давай же! – заорал Стас.

Периферическим зрением он увидел, как распахнулась дверца. И захлопнулась. Правое сиденье оказалось пустым.

* * *

Тузенко вытер ладонью липкий пот. В этом чертовом доме духота и жара, как в бане. Он отступил от кровати назад, потому что старуха снова потеряла сознание. И подумал, что эта стерва только с виду вся больная и слабая, а на самом деле – жилистая и живучая, как змея.

– Вообще-то у меня первой любви вообще не было. – Толик подошел к ведру с водой, зачерпнул кружку и напился. Вода была ржавая, горько-соленая. – Сразу вторая любовь. Высокая такая девка, носатая. Дианой звали. Возомнила, что я очень богатый. Я подарил ей позолоченные часы и пылесос. У нее пылесоса не было. А она мне отдала свое сердце.

– Ты дешево отделался, – сказал Гурский.

– Наоборот, это неравноценный обмен. Пылесос денег стоит, а сердце Дианы задаром никому не нужно было. Кстати, есть такая примета, вроде как народная мудрость: если сигарета гаснет, значит, жена изменяет.

– Я и смотрю, у тебя все время сигарета гаснет.

Толик еще о чем-то спросил, но Гурский не слушал. Он представлял, как, вернувшись в Москву, отправится в Центральные бани, смоет дорожную грязь, а затем растянется на массажном столе. Там еще девчоночка новая, совсем свежая работает. Выходит к ВИП-клиентам в коротком прозрачном халатике. Руки у нее такие быстрые, нежные… И ротик как карамелька.

А потом… Надо не забыть отправить перевод матери в небольшой город Котлас. Прошлый раз он посылал деньги две недели назад и еще позвонил, напомнил, чтобы мать ни в чем себе не отказывала, покупала что хочет. Но она хитрила, пересылала деньги старшему сыну и дочери, оставляя себе сущие копейки. Гурский, сколько себя помнил, сам помогал старшему брату, который давно и безнадежно запутался в неудачах, в женщинах. А с бабами ему никогда не везло. Помогал Гурский и младшей сестре, растившей без мужа двух детей.

– Старик, упрямство до добра не доводит.

Гурский покосился на ножовку для распиловки железа и молоток, лежавший на обеденном столе. Это был тяжелый молоток, тронутый ржавчиной, с рукояткой, обмотанной изоляционной лентой. Одним ударом можно сломать бедренную кость или раздолбать палец в кровавую лепешку.

– Ты, старик, все расскажешь. Но когда у тебя развяжется язык, мы зайдем слишком далеко. Понимаешь? Так далеко, что ни тебя, ни старуху я уже не смогу оставить в живых. Но и этого мало. Алла будет умирать на твоих глазах. Трудно умирать. И ты все досмотришь до конца. Конечно, если сердце выдержит глядеть на такое. Ну как, поговорим?

– Где Алла?

– Ее привезут. Скоро.

– Тогда подожду, – сказал старик. – Когда привезут.

Гурский поднялся, прикурил сигарету и подумал, что не стоит волноваться, все идет как надо. Два-три часа назад, наблюдая за домом Романенко с другой стороны оврага, он и его люди не пропустили ни одну мелочь. Видели, как со спортивной сумкой за ворота вышел Радченко. Буквально через минуту по улице проехал рейсовый автобус, идущий к станции. В этом паршивом городишке у всех автобусов только два маршрута: от станции и обратно. Юрист никуда не денется, пусть катится. Гурский свяжется с кем надо, и Радченко достанут на подъезде к Москве. Отберут документы и вышвырнут из поезда. Башкой вниз.

С Аллой тоже все ясно: ее хотят спрятать где-нибудь в глухом месте, подальше от людских глаз. Может быть, в пустынном селении по эту сторону границы. Или в Казахстане – этот вариант еще лучше. Окажись Гурский в положении зверя, на которого ведут смертельную охоту, он сам поступил бы подобным образом. Через час, когда со двора старика выехали «Жигули», следом за ними помчался внедорожник «Ниссан». Паша Пулемет и Эльдар Камов получили простую инструкцию: действовать очень осторожно. Хорошо бы взять Аллу и сопровождающего ее мужика живыми и невредимыми.