Изверг - Рослунд Андерс

С любопытством они оба оглядели камеру. Обжитая, уютная. Кто-то провел здесь уже много времени. И считал ее своим домом. Телевизор, кофеварка, горшки с цветами, занавески в красную клеточку, одна стена обклеена афишами, на другой — фотография в огромном увеличении.

— Дочка моя. И тут тоже. — Малосрочник кивнул на рамку, стоявшую на ночном столике. Та же девочка, еще довольно маленькая, улыбка, светлые волосы, косички с бантами. — Чайку?

— Нет, спасибо, — поблагодарил Эверт. — Мы уже отведали помоев. Когда с Йохумом встречались.

Малосрочник и бровью не повел. Если он и отреагировал на сообщение, что они уже допрашивали кое-кого из остальных, то виду не подал.

— Черт! Чаю не хотите. Ну, тогда я сам выпью. — Он взял кувшин с водой, наполнил чайник. Засыпал несколько полных ложек заварки из пластмассовой банки. — Чего стоите? Садитесь!

Эверт и Свен сели на койку. Чистая камера. Пахнет свежестью. На карнизе подвешены душистые шарики. Эверт провел рукой по воздуху.

— А ты неплохо устроился.

— Давно сижу. Это вроде как мой дом.

— Цветы, занавески.

— А у тебя дома такого нет, Гренсик?

Эверт стиснул челюсти, пожевал с закрытым ртом. Свен успел подумать, что не знает, есть ли у Эверта цветы и занавески, он просто-напросто никогда не бывал у него дома. Странно, ведь они хорошо знакомы, часто друг с другом разговаривали, Эверт не раз приходил в гости к нему и Аните, а вот сам он никогда не посещал Эверта Гренса и его квартиру.

Малосрочник налил себе чаю, стал пить. Эверт ждал, пока он поставит чашку на стол.

— Мы ведь несколько раз встречались, Стиг.

— Верно.

— Я помню тебя еще подростком. Мы арестовали тебя в Блекинге, когда ты воткнул железный шип в мошонку своему дяде.

Видения, они снова захлестнули Малосрочника, он увидел истекающего кровью Пера, вспомнил, как хотел кастрировать его, разорвать ему мошонку, а потом расхохотаться.

— Ты ведь понимаешь, есть подозрения, что ты снова взялся за нож. Или как? Мы здесь потому, что считаем: именно ты несколько часов назад зарезал Фредрика Стеффанссона. Понимаешь?

Малосрочник вздохнул. Закатил глаза. Снова вздохнул, спектакль разыгрывал.

— Я понимаю, что есть подозрения. Очень даже понимаю, что я под подозрением. Я — и все остальные в отделении.

— Я сейчас с тобой разговариваю.

Малосрочник посерьезнел.

— Между прочим, одно могу вам сказать: он получил по заслугам. Только это и скажу. Вонючий насильник получил по заслугам.

Эверт слушал. Слушал, но не понимал.

— Стиг. Мы об одном и том же говорим? Конечно, Фредрика Стеффанссона можно назвать по-всякому. Но только не насильником. Скорее наоборот.

Малосрочник поставил чашку, которую нес ко рту. Удивленно посмотрел на полицейских, в голосе сквозило напряжение:

— В каком, блин, смысле?

Эверт заметил, что он удивился, почуял перемену в настроении. Фальши не было. Малосрочник реагировал совершенно искренне.

— В каком смысле? А в очень простом. Ты хоть иногда телевизор смотришь?

— Ну, бывает. А при чем тут это?

— Тогда ты наверняка следил за новостями об отце, который застрелил насильника и убийцу своей пятилетней дочери?

— Следил — не следил. Вначале смотрел. Но мне такое не нравится. Маленькая девчушка… не знаю, сил нет смотреть. — Малосрочник снова кивнул на фотографию на ночном столике, на светлые волосы с косичками. — Я не очень-то смотрел, но понял достаточно. Понял, что папаша этот — самый настоящий герой. Туда им и дорога, мерзавцам. Чтоб им всем сдохнуть! Но при чем тут, блин, здешний насильник?

Эверт обернулся к Свену. Оба подумали об одном. Он снова повернулся к Малосрочнику. Молча посмотрел на него.

— В чем, блин, дело, Гренсик? При чем тут этот насильник?

— Тот папаша — Фредрик Стеффанссон.

Малосрочник встал. Лицо дергалось.

— Да ладно тебе! Брось! Какого черта гонишь всякую херню?!

— Эх, если б херню. — Эверт снова обернулся к Свену, жестом показал на его портфель. — Достань-ка.

Свен открыл портфель, расстегнул молнию главного отделения. Порылся в бумагах и пластиковых папках и наконец достал две газеты, положил на стол. Эверт взял их, развернул перед Малосрочником.

— Вот. Читай.

Две вечерние газеты. Выпущены на следующий день после того, как Фредрик Стеффанссон застрелил Бернта Лунда. Крупные черные заголовки в обоих изданиях, одинаковый текст: