Капкан на честного лоха - Троицкий Андрей

К вечеру благополучно добрались до Вологды. Поставили машину на стоянку, где парковались дальнобойные грузовики. Маргарита, не вылезая из кабины, заполнила новые бланки накладных на груз.

Теперь по документам грузовик с консервами следовал из Вологды в воинскую часть под Подольском. Разорвав старые бумажки, они с Урманцевым выползли из кабины и съели горячий ужин в закусочной. Еда отдавала то ли горелым маргарином, то ли машинным маслом, но Урманцев этих тонкостей не чувствовал.

Он ел, работал челюстями, но никак не мог почувствовать насыщения. В большой пакет завернули пирожки с рисом и капустой, бутылки с водой, открыв дверцы фургона, хотели передать сухой паек в кузов, но Цыганков и Климов запросились в туалет при закусочной.

Вернулись через десять минут, хотели лезть наверх. За это время Урманцев успел переговорить с Маргаритой Алексеевной. Он остановил Цыганкова.

– Погоди, – сказал Урманцев. – Давай кое-что обкашляем.

– Что именно? – не понял Цыганков.

– Мы в Вологде, – сказал Урманцев. – От зоны нас отделяет хрен знает сколько верст. Сотни. И я теперь хочу тебе сказать: ты свободный человек. Как говориться, весь мир принадлежит тебе.

– Честно говоря, это дойдет до меня ещё не сегодня, – улыбнулся Цыганков. – И не завтра. Может, через неделю. Но спасибо, что сказал.

– Нет, ты все-таки не понял, – покачал головой Урманцев. – Ты свободный человек. А Вологда для тебя не опаснее других российских городов. Мы едем в Москву, точнее в Подмосковье. И ехать ещё долго. Сутки, как минимум. Не обязательно кататься с нами. Я сдержал слово, я вытащил тебя. И теперь можешь идти, куда хочешь.

Маргарита Алексеевна шагнула вперед, поддержала.

– Я дам тебе денег, – сказала она. – На первое время хватит, а там придумаешь что-нибудь. Ты можешь пойти на автобусную станцию или на вокзал. Взять билет куда угодно, в любой конец страны. У тебя есть родственники или друзья?

Цыганков, никак не мог оценить всей прелести сделанного ему предложения. Он свободен. Да, это понятно. Ему дают деньги. Это тоже понятно. И это очень хорошо, ведь свобода без денег это вовсе не свобода, а сплошное издевательство над человеком. Но куда ему ехать?

Раньше он об этом почему-то никогда не задумывался. И теперь выясняется дурацкая штука. Как ни странно, в этой огромной стране ни единая душа не ждет, не желает его возвращения.

– Так у тебя есть родственники? – снова спросила Маргарита Алексеевна. – Или друзья?

– Нет у меня родственников, – покачал головой Цыганков. – Моя мать так и не вернулась из колонии. Перед самой выпиской ей намотали новый срок. Четыре года. Она работала на швейном производстве и всадила ножницы в плечо контролера, который… Ну, это не для женских ушей. А мой единственный друг полтора года назад умер от какой-то заразы в Магадане. Он сгнил заживо, весь пошел волдырями и язвами. Почему вы не хотите взять меня с собой?

Вопрос повис в воздухе, словно пудовая гиря, которая не повинуется законам всемирного тяготения. Маргарита и Урманцев переглянулись и промолчали.

Фонари заливали стоянку мертвенным светом. Под ногами блестел мокрый асфальт, в лужах расплывались радужные пятна бензина и солярки. А теплынь стояла такая, что завшивленному, заросшему грязью человеку сходить в баню не захочется. Молчание слишком затянулось. На этот раз от имени всех присутствующих выступил Климов.

– Понимаешь, нам предстоит провернуть кое-какие дела, – сказал он. – Лично у меня накопились счета, которые нужно оплатить. Это грязная паршивая работа. И к тому же очень опасная. Велики шансы подохнуть или вернуться в тот штрафняк, откуда мы бежали. С новым длинным сроком. Лучше для тебя, для тебя самого, если мы расстанемся здесь и сейчас.

Цыганков ответил не сразу, потому что спешка в таких вещах ни к чему. Решается нечто важное. Он, переступая с ноги на ногу, нервно сплевывал через зуб и думал добрых пару минут.

– Я в жизни столько работы переделал, – наконец, сказал Цыганков. – Самой грязной. Самой паршивой. И другой работы вообще не знал. Кажется, с самого рождения одним дерьмом занимаюсь. Я не фраер, не чистоплюй хренов. И я подумал: может, я вам пригожусь? Может вам я буду нужен?

Урманцев только пожал плечами. Маргарита Алексеевна опустила глаза, она не видела применения талантам молодого человека. Решение принял Климов, он шагнул к Цыганкову, похлопал его по плечу.

– Добро. Полезай в кузов.